Яркие цвета, исторические, мифические и современные сюжеты, выразительные, запоминающиеся образы и огромное количество деталей, который ведут между собой диалог, — все это соединяется в работах московского художника и иллюстратора Кати Белявской. Она стала финалисткой премии Кандинского и вошла в рейтинг ста лучших художников нашего времени. Ее картины можно увидеть в галереях, на российских и европейских выставках, в детских книгах, вагонах московского метро, в израильской клинике Хадасса в Сколково и даже на приеме у психолога. Катя сотрудничает со многими брендами и дизайнерами.
В интервью IPQuorum она рассказала о том, как уже в пять лет продала первую картину, откуда появилась идея создания авторской колоды «Венецианское таро» и почему креатор должен уметь работать на заказ.
— На главной странице вашего сайта большими буквами написано: «Екатерина Белявская — современный и легкомысленный художник». Как удается сочетать легкомысленность с многослойностью и философскими подтекстами?
— У меня два ответа на этот вопрос. Первый — серьезный: легкомысленность в творчестве никогда не исключает многослойности. Она просто отражает легкое отношение к жизни и дает возможность не уходить в серьезную пафосную мрачность. А второй, легкомысленный ответ — в том, что часто глубину находит в работах зритель, а сам художник смотрит на них гораздо проще и очень удивляется, когда ему рассказывают обо всех этих смыслах. Говоря о моем личном высказывании, в каждой серии работ оно разное, но сегодня я больше всего мечтаю о мире, возвращаюсь к каким-то утешительным, прекрасным воспоминаниям, пытаюсь найти и показать утраченную гармонию.
Фото предоставлено компанией Pepfer
— У вас были удивительные учителя — художник Борис Аркадьевич Диодоров и Леонид Викторович Владимирский, который стал создателем иллюстраций к историям об Изумрудном городе, Буратино и многим другим известным сказкам. Как сложились ваши встречи с ними?
— Абсолютно случайно. Рисовать я начала еще раньше, чем говорить. Как-то мои рисунки увидел друг моего папы и предложил показать их своему соседу, которым как раз был Борис Аркадьевич. Так он стал моим главным учителем, а потом в какой-то момент направил меня в художественную студию в Российской государственной детской библиотеке. Ее организовал Леонид Викторович, к которому я впоследствии ходила в мастерскую, и он помог мне с организацией самой первой выставки.
— Вы помните, как получили первые отклики на свои работы?
— Я даже помню свой первый гонорар. Когда мне было пять лет, муж маминой подруги купил мою картину за пять копеек. Я считаю, с этого все и началось. Потом на уроке рисования в первом классе я, увидев перед выходом в школу клип Аллы Пугачевы «Айсберг», нарисовала картинку, которую назвала «Алла Пугачева в бане». В клипе она выступает в клубах искусственного дыма, которые я приняла за пар и нарисовала много маленьких обнаженных «алл пугачевых» с какими-то разводами вокруг. Мне поставили кол, но я абсолютно не переживала. Родители объяснили учительнице, что она ничего не понимает, а картина была продана уже за десять копеек. Вообще, мне очень повезло: я не становилась художником «вопреки». Меня всегда поддерживали близкие.
— Возможно, это также помогло вам стать таким плодовитым художником, у которого огромное количество проектов в самых разных сферах. Как вы пришли к созданию колоды «Венецианское таро»?
— Я давно увлекаюсь таро. Лет в 17-18 даже подружилась с одной гадалкой на Старом Арбате, потом сама гадала там раз пять за деньги и делала расклады подругам. Я не верю в эту историю на сто процентов, скорее, воспринимаю ее в качестве развлечения и инструмента психотерапии. Таро помогают разобраться в ситуации, посмотреть на нее с другой стороны, все обдумать, но человек все равно должен брать на себя ответственность за свою жизнь и осознавать возможность влиять на нее. Рисовать колоду «Венецианское таро» я начала еще во время пандемии. Я очень люблю Венецию, давно хотела поехать туда, но коронавирус помешал моим планам. Тогда же я стала набрасывать для себя эскизы карт. От случая к случаю, когда было время. Параллельно я познакомилась с замечательным психологом Натальей Балаян и ее коллегой Еленой Киселевой, которые заказали мне метафорические карты. Их изображения увидела у меня в соцсетях представитель «Эксмо», и мне предложили издать колоду у них. Все получилось, и после этого я уже собралась, дорисовала «Венецианское таро», и мы выпустили вторую колоду.
Фото предоставлено Катей Белявской
— А как сложилось ваше сотрудничество с дизайнерами одежды, аксессуаров?
— Снова скажу, что мне повезло и все сложилось абсолютно случайно, чему я очень рада. Экспозиция в галерее — это, безусловно, важная, но закрытая история, потому что твои картины там доступны ограниченному количеству зрителей, а художникам необходима отдача. Когда видишь людей, которые покупают карты, платки, книги с твоими рисунками, это очень приятно. Интересно и то, что иллюстрация в промышленном дизайне начинает жить какой-то своей жизнью, получает второе рождение.
Фото предоставлено Ксенией Поздняковой
— С какими брендами, дизайнерами вы сотрудничаете?
— Их очень много. Например, есть прекрасный российский бренд Pepfer, выпускающий рюкзаки и сумочки. У нас сложилась замечательная коллаборация с его креативным директором Верой Прокиной. Вместе мы создали коллекцию аксессуаров с принтами в ретро-стиле, который я очень люблю. Мы работаем с основательницей бренда платков Radical Chic Александрой Калошиной, с брендом обуви Razgulyaev Blagonravova. Проектов очень много, и я боюсь кого-нибудь забыть. Сотрудничество выстраивается по-разному: иногда есть конкретный заказ, иногда люди видят уже готовую работу и говорят: «Это то, что нам нужно!»
Фото предоставлено компанией Pepfer
— Насколько вам комфортно работать по запросу? Бывает ли такое, когда сотрудничество не складывается, например вы с заказчиком на разных волнах?
— Конечно, были разные ситуации, но чаще всего коллаборации складываются удачно. Я считаю, что художник должен уметь работать по запросу и в его портфолио всегда важно смотреть именно на то, как выполнены заказы. Нарисовать что-то гениальное для себя — легко. Раз в год, но ты с этим справишься. Гораздо сложнее сделать что-то хорошо на заказ, потому что клиенты, сроки, темы и представления о прекрасном бывают очень разными. В этом смысле нужно учиться преодолевать себя. И именно здесь проявляется профессионализм. Это точно так же, как в иллюстрации, где ты работаешь в тандеме с автором книги и то, что ты нарисовал, должно «подсвечивать» автора, сочетаться с его стилем, настроением.
— Ваши работы размещены на огромном количестве предметов, объектов дизайна. Заботитесь ли вы о своих интеллектуальных правах?
— Моя мама стала одним из первых патентных поверенных в Советском Союзе, получивших международный диплом, поэтому я с детства знаю многое об авторском праве, но, честно говоря, отношусь к его защите не так серьезно и страстно, как следует. Искусство — это такая сфера, где все абсолютно неосознанно «крадут» друг у друга. Где-то идею, где-то подход, где-то технические приемы. Я несколько раз сталкивалась с плагиатом, но во всех этих ситуациях люди просто не задумывались, что используют чужую интеллектуальную собственность. Вообще, плагиат — это всегда комплимент. Это значит, что ты создаешь что-то по-настоящему ценное и интересное.
— Как у вас выстраиваются отношения с современными технологиями — нейросетями, искусственным интеллектом? Для вас это конкурент или помощник?
— Это дико интересно, и я уже пытаюсь «играть» с какими-то доступными для себя нейросетями. Мне кажется, это потрясающий инструмент, который в будущем станет одной из техник изобразительного искусства. Посмотрите, как любопытно они устроены: используя их, тебе нужно создать некий алгоритм действия, а это такое упрощенное программирование. И, с одной стороны, нейросеть становится серьезным конкурентом для начинающих художников, дизайнеров, которые делают небольшие заказы и выживают за счет них. С другой стороны, она может помочь художнику в воплощении каких-то своих идей, ведь именно человек говорит ей, что рисовать. Я думаю, этот инструмент принесет нам еще много новых открытий и нейросети выведут профессию художника на новый уровень. Часто говорят, что художники — как кошечки: все понимают, но не могут сказать и мыслят образами. Нейросети дают шанс, что у нас появятся мастера, которые будут уметь не только мыслить образами, но и описывать их. А конкуренция — это всегда хорошо. Это подстегивает.
— Критики и зрители находят в ваших картинах аллюзии к работам Энди Уорхола, Обри Бёрдсли. Есть ли какие-то ключевые фигуры, которые вас вдохновляют, или то, что вы создаете, — это исключительно отражение вашего внутреннего мира?
— Как и в ответе на самый первый вопрос, скажу, что одно не исключает другого. Безусловно, я отражаю свой внутренний мир, и одновременно у меня есть огромное количество людей, мастеров, образов, которые вдохновляют. Бёрдсли — самый обожаемый мной художник с самого детства. Я люблю Уорхола, Боттичелли, Лихтенштейна, и этот список можно продолжать очень долго. Кстати, к вопросу об авторском праве: я сама абсолютно неосознанно использую какие-то вещи, которые увидела в их работах. Это плагиат? Естественно, нет. Но еще раз подтверждает тот факт, что любой художник заимствует определенные детали у других мастеров. Ты учишься и развиваешься каждую секунду, узнаешь, что создавали твои предшественники, и пропускаешь все это через себя. У тебя рождается нечто свое, но каждое предыдущее поколение все равно является частью тебя.
Автор: Наталья МАЛАХОВА
