Всероссийская платформа ХУДОЖНИКИ/ARTISTS, созданная при поддержке Президентского фонда культурных инициатив, напоминает: сила искусства в самые страшные времена поднимала боевой дух солдат, приближая страну к Победе. Через творчество Корина, Пластова, Герасимова и других художников мы видим, как искусство становилось оружием - вдохновляло бойцов, сохраняло память о жертвах, клеймило врага. Эти работы не просто документы эпохи - они и сегодня звучат как предостережение. История продолжается, и творцы снова в строю.
Хроника мужества и стойкости
22 июня 1941 года — день, разделивший жизни миллионов советских людей на до и после. Те, кто был способен держать в руках оружие, ушли на фронт защищать Родину. Остальные трудились для Победы, приспосабливая к военным реалиям свои мирные профессии. Художники «приравняли к штыку» свои кисти. Первыми откликнулись графики — легендарный плакат «Родина-мать зовёт!» был создан Ираклием Тоидзе меньше чем за сутки. В полдень жена вбежала в его мастерскую с криком «Война!». По воспоминаниям Ираклия Моисеевича, он даже не понял в тот момент, чем потрясён больше — роковым известием или выражением лица любимой женщины, но тут же бросился делать наброски, из которых родится подлинный шедевр. В его воображении появился образ матери, на защиту которой должны встать её дети; пришлось состарить лицо Тамары Теодоровны лет на двадцать. К утру 23 июня плакат был готов, а через несколько дней его уже знала вся страна.
Живописец, в отличие от графика, работает, если можно так выразиться, в другом измерении и ритме. Первые живописные произведения, отражающие ход военного времени, начали появляться в 1942 году. Точкой отсчёта живописной хроники Великой Отечественной войны, пожалуй, можно считать «Парад на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года» кисти Константина Юона. Фашисты стояли у ворот Москвы. Многие предприятия и учреждения были эвакуированы в тыл. Город бомбили, жители по многу часов проводили в подвалах и бомбоубежищах. Однако правительство столицу не покинуло и решение о проведении традиционного парада по случаю очередной годовщины Октябрьской революции отменять не стали. 7 ноября по Красной площади в парадных расчётах шли части, которым через несколько часов предстояло принять бой на ближних подступах к Москве. Для всей страны этот парад стал доказательством того, что враг действительно будет разбит.
Свет и тень войны в картинах Юона и Дейнеки
К этому знаковому событию Юон обращался дважды — в 1942 и 1949 годах. Первый вариант, написанный буквально по горячим следам, воспринимается более празднично. Снег на площади бел, и небо, пусть и затянутое тучами, высоко простёрлось над отливающими алым кремлёвскими стенами и башнями, над сияющим золотом Большим Кремлёвским дворцом. Картина словно наполнена ясным светом надежды на скорую победу. Зимой 1942-го ещё никто не знал, каких усилий будет стоить нашей армии битва под Москвой и сколькими жизнями Советский Союз заплатит за победу над фашизмом. Более известный широкой публике вариант 1949 года суров, сдержан и в каком-то смысле более историчен. Художник, кардинально изменив ракурс, заставляет зрителя смотреть вслед уходящим на смертельную битву полкам. Над ними, благословляя на подвиг, возвышаются Спасская башня и собор Василия Блаженного — свидетели ратной славы русского народа, которую приумножат и эти воины.
В 1942 году была создано ещё одно полотно, получившее всемирную известность, — «Оборона Севастополя» Александра Дейнеки. С началом войны художник приступает к работе в мастерской военно-оборонного плаката «Окна ТАСС». Дейнека часто выезжал в прифронтовые районы, привозя оттуда эскизы будущих плакатов. Время для работы над живописными полотнами выкраивал с трудом. Но когда случайно увидел немецкую газету с фотографиями разрушенного Севастополя, решил написать картину о подвиге его защитников. Александр Александрович очень любил этот город, пронизанный солнцем и морским ветром, восхищался его архитектурой. К этому времени оборона Севастополя продолжалась уже более полугода, и по мере того, как таяли силы осаждённых, их сопротивление становилось всё более яростным. Символом его и стало монументальное полотно Александра Дейнеки. В работе художник использовал зарисовки, сделанные в командировках на фронт. Для центральной фигуры, молодого матроса, ему позировала знакомая девушка-спортсменка, натурщика-мужчину с атлетической фигурой найти не удалось. Огромное полотно (200 × 400см) выполнено в острой плакатной манере с использованием всего лишь трёх цветов — белого, чёрного и алого. В краткое мгновение одной отчаянной атаки художник, возможно сам того не подозревая, вложил сложную формулу огромной кровопролитной войны.
«Невозможно не восхищаться мастерством советских живописцев, предельной точностью и искренностью, с которой они стремились запечатлеть события, свидетелями или участниками которых стали, — признаётся Вероника Коржевская, сооснователь Всероссийской платформы ХУДОЖНИКИ/ARTISTS. — Умение переплавить собственные чувства с переживаниями множества других людей позволяет без слов рассказать о том, как огромная наша страна, напрягая все силы, жила в едином стремлении одолеть жестокого и вероломного врага. Оглядываясь на нашу сегодняшнюю жизнь, невольно спрашиваешь себя — а бывают ли у России другие?»
Русь уходящая, Русь непобеждённая
В трудные минуты человек мысленно обращается за помощью к предкам. На уровне целой страны это тоже работает. В самый тяжёлый период войны, летом 1942 года, в СССР был учреждён орден Александра Невского. И Комитет по делам искусств при Совете народных комиссаров СССР заказал Павлу Корину большое полотно, посвящённое новгородскому князю, победителю тевтонов и шведов. Выбор художника был неслучайным. До войны Корин работал над серией портретов персонажей большого полотна под названием «Реквием», которое Максим Горький определил как «Русь уходящая». Это замысел осуществить не удалось, а потому Корин с охотой взялся за этот заказ, позволявший развить волновавшую его тему святых защитников и покровителей Русской земли. В итоге художник создал триптих «Александр Невский», центральная часть которого известна практически каждому ценителю отечественной живописи. На ней изображён не столько правитель, сколько полководец, облачённый в стальные доспехи, опирающийся на тяжёлый двуручный меч, способный сразить каждого, кто сам с мечом к нам придёт. «Я писал… непокорённый гордый дух нашего народа, который „в судный час своего бытия“ встал во весь свой гигантский рост»,— признавался впоследствии живописец. Сохранились свидетельства, что солдаты возили с собой небольшие репродукции картины, храня вместе с самым дорогим — письмами и фотографиями родных.
Фронтовые треугольники с печатями полевой почты, потёршиеся на сгибах, хрупкие до прозрачности, до сих пор бережно хранятся в семьях победителей как самые дорогие реликвии. Им, этим скромным вестникам огромной любви, посвятил вою картину «Письмо с фронта» Александр Лактионов. Написана она была уже после войны, но сюжет жизнь подсказала художнику много раньше. В 1944 году художник вместе с семьёй вернулся из эвакуации и обосновался в Загорске — так в советское время именовали Сергиев Посад. Их поселили в келье монастыря, ставшего приютом для многих оставшихся без крова. Однажды Александр Иванович встретил во дворе раненого солдата, искавшего семью друга, чтобы передать от него письмо. Художник проводил его и стал свидетелем сцены, которая так и просилась на холст. Для картины позировали его близкие — дочь, сын, тётушка и давний друг Виктор Нифонтов, тоже художник, с которого написан солдат. Картина сразу пришлась людям по сердцу, её репродукции печатали в журналах, на открытках, в школьных учебниках. А автор был удостоен Сталинской премии I степени.
«Безымянная высота»
Далеко не у всех произведений на военную тему судьба складывалась столь удачно. Художники-фронтовики носили в сердце боль пережитого и увиденного до последнего своего часа. Многие впечатления оставались занозой в памяти, не давая покоя, стремясь выплеснуться на полотно. Одно из таких воспоминаний замечательный художник Борис Неменский смог выразить в картине «Безымянная высота» только в 1962 году. В центре полотна двое убитых солдат. Почти мальчики — наш, в застиранной до белёсости гимнастёрке, смотрит невидящими глазами в небо, и немец из гитлерюгенда, уткнувшийся носом в землю. Если бы не эпидемия коричневой чумы, судьбы обоих могла бы сложиться совсем иначе. Существует вариант, где отсутствуют тела других убитых нашим солдатом фашистов, — «Это мы, Господи!».
Картина не нашла понимания у критики, да и мнения зрителей разделились, несмотря на то что в литературе жёсткая и беспристрастная «лейтенантская проза» сумела пробить себе дорогу. Самым настойчивым защитником работы Неменского стал Константин Симонов: «Смотрю на картину… и думаю о том, что именно личный опыт войны потребовал от Неменского создания этой картины, далёкой от пацифизма, но властно напоминающей нам о том, что новой войны не должно, не имеет права быть. Я разделяю это чувство, я люблю эту картину, отвечающую не только моим воспоминаниям, но и моим мыслям о будущем». Но даже заступничество знаменитого писателя не помогло. Художник на десять лет был лишён права участвовать в выставках, а «Безымянная высота» была показана публике только в 1986 году.
Детская смерть и материнская ярость — как живопись била в сердце
Выразить то, что не даёт покоя душе художника, непросто. Замысел картины «Мать партизана» родился у Сергея Герасимова в 1943 году, когда партизанское движение на оккупированных территориях набрало невиданную силу. Партизанские соединения сыграли огромную роль в операциях Красной армии под Смоленском, Курском и Орлом, к осени 1943 года под контролем находилось порядка 200 тыс. кв. км. Чем успешнее действовали народные мстители, тем кровожаднее становились зверства фашистов над мирным населением. Героиней своего полотна Герасимов сделал простую крестьянскую женщину — гордую и сильную, осознающую и свою извечную правоту, и бессилие германского офицера сломить нашу волю к победе. Работа над картиной заняла у художника без малого семь лет. «Я хотел показать в её образе всех матерей, которые отправили на войну своих сыновей», — признавался Герасимов.
Трагедию мирного человека, попавшего под безжалостный молот войны, особенно остро выразил Аркадий Пластов в картине «Фашист пролетел», написанной в 1942 году. Ужас происходящего художник передал резким контрастом идиллически-мирного пейзажа с фигуркой мальчика-пастушка, над которым отчаянно воет маленькая собачонка. Немецкий самолёт, расстрелявший ни в чём не повинного ребёнка, не сразу и разглядишь в бесконечной серости осеннего неба. Художник сделал несколько авторских повторений этого полотна. Одно из них по личному указанию Сталина было доставлено в Тегеран, на первую с начала войны встречу «Большой тройки», проходившую в конце ноября в столице Ирана. Картина была размещена в зале переговоров так, чтобы её могли хорошо видеть премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль и президент США Теодор Рузвельт. Конечно, на принятие решения об открытии второго фронта повлияли военно-политические расчёты, но свою лепту в него наверняка внесла и картина выдающегося советского художника, приблизив долгожданную Победу.
К Победе
Известный лейтенант и по совместительству художник-баталист Пётр Кривоногов встретил Победу в Берлине. Его хотели отправить на Эльбу, туда, где должны были встретиться советские и американские войска, но он с трудом уговорил начальника политуправления фронта разрешить ему участвовать в завершающей стадии штурма столицы «тысячелетнего рейха». Художник был под стенами Рейхстага, видел, как после объявления о капитуляции фашистской Германии, воздух гремел от победных салютов — стреляли все, кто из чего мог. И этим мирным уже выстрелам вторили почерневшие от копоти колонны, расписанные автографами советских воинов-победителей. Вот тогда и появилась уверенность в необходимости остановить это мгновение на полотне. Картина с лаконичным названием «Победа» была завершена в 1948 году. Этот сюжет и спустя десятилетия волнует художников. В 2021 году график-плакатист Александр Ваганов написал картину, символизирующую связь поколений. Называется она «Развалинами Рейхстага удовлетворён». Именно эту фразу собирался «где-нибудь на самой высокой уцелевшей стене с огромной любовью» написать гвардии майор Алексей Титаренко, командир поющей 2-й эскадрильи, а затем и целого полка истребителей в фильме «В бой идут одни „старики“». В центре композиции стоит сам Маэстро — выдающийся советский актёр и режиссёр Леонид Быков. Картина представлена на выставке «Грековцы. Под знаменем победы», которая подходит к финалу в «Зарядье».
Если считать картину Константина Юона, посвящённую параду 1941 года, началом живописной летописи Великой Отечественной, то у неё должен быть и финальный аккорд — полотно, запечатлевшее Парад Победы 24 июня 1945 года. Талантливый живописец Михаил Хмелько, всю войну прошедший сапёром, перенесёт на холст кульминационное событие того парада: на картине «Триумф победившей Родины» солдаты бросают к подножию мавзолея знамёна уничтоженных гитлеровских полков и дивизий. Признанный мастер многофигурных композиций выстроил своеобразную пирамиду: на вершине — правительственная трибуна, чуть ниже — трибуна командармов, ещё ниже, на уровне земли — командиры парадных расчётов, а в основании — советские воины, попирающие ногами штандарты поверженного врага. В 1950 году полотно было удостоено Сталинской премии 1-й степени.
Когда холсты становятся щитами
Казалось бы, можно ставить точку. Однако в нашем случае справедливо было бы перефразировать старую песню: есть у этой хроники начало — нет у этой хроники конца. Известный художник Дмитрий Белюкин в 2020 году завершил триптих, над которым работал более пяти лет, — «Конец Третьего Рейха. Парад Победы в июне 1945 года». Живописец ставил перед собой непростую задачу — найти актуальную формулу той энергии, которая позволила нашим дедам и прадедам не просто одолеть беспощадного в своём человеконенавистничестве врага, но и возродить из пепла родную страну, сделав её великой державой.
«Я начал работу в 2015 году, на волне Крымской весны, — вспоминает Дмитрий Анатольевич, — поскольку во мне росло ощущение, что настало время в нашем героическом прошлом искать источник мужества для сегодняшнего дня. Мне хотелось показать солдат-победителей сквозь летящие наземь фашистские штандарты. Потому и ракурс выбран невозможный для обычного зрителя — от подножия мавзолея. И все знамёна написаны с натуры — я делал этюды в Музее Вооружённых сил, где они хранятся. Все штандарты подлинные: дивизий „Великая Германия“ и „Адольф Гитлер“, воздушных асов Геринга, егерских подразделений вроде горных стрелков „Эдельвейса“, танковых и военно-морских соединений. Нам сегодня необходима эта уверенность в победе, сила Бессмертного полка, поддержка наших отцов и дедов, и эта работа для меня — одна из самых значимых».
Тогда, в победном 1945-м, солдаты сводной роты отказались прикасаться руками к фашистским знамёнам. Им выдали белые офицерские перчатки, которые после парада были сожжены. Среди полотнищ у подножия мавзолея были знамёна и только что оконченной войны, и Первой мировой. Так Сталин хотел поставить символическую точку в кровавой истории ХХ века. Мир был долгим. Но фашизм снова поднял голову.
«Искусство, даже будучи отлитым в некую определённую форму — картину или плакат, спектакль или фильм, — всё равно остаётся изменчивой материей, способной снова и снова отражать в себе изменяющиеся реалии нашей жизни — уверен председатель СХР, народный художник РФ Андрей Ковальчук. — Многие годы полотна, написанные в годы войны, оставались для нас только летописью, художественным осмыслением исторического события, изменившего лицо мира. Для многих художников их творчество являлось, с одной стороны, способом, совладать с обуревавшими их чувствами и суровыми буднями военной жизни, а с другой — возможностью передать правду о том времени потомкам. Сегодня мы по-новому прочитываем это послание из прошлого, встраивая его в контекст событий, свидетелями которых становимся уже мы сами».
Военные художники снова в строю.
Автор: Виктория Пешкова
