Что может объединить мифическую птицу сирин с не менее сказочной жар-птицей? Как ни парадоксально, но хохлома, причем не привычная нашему глазу семеновская, а ковернинская.
Так считает дизайнер, художник, соорганизатор выставки «Трын-трава» Ирина Батькова. Посетители экспозиции в усадьбе Муравьевых-Апостолов явно с ней согласны, так как шкатулки ее бренда «Птица Сирин» (Sirinbird) под названием «Гнездо Жар-Птицы» разлетелись практически мгновенно. О том, как шла работа и что стоит знать дизайнеру, который собирается сотрудничать с традиционным промыслом, Ирина Батькова рассказала IPQuorum.
— Насколько сложно дизайнеру зайти на территорию традиционного промысла?
— Бывает по-разному. Конечно, в основном традиционные промыслы дизайнеров не слишком жалуют. Но в прошлом году у меня был опыт сотрудничества с «Гжельским фарфоровым заводом», а в этом году мы делаем проект с Нижегородской хохломой. Мало кто знает, но есть два центра развития хохломы: есть более раскрученная семеновская, известная своей росписью «кудрина», а есть ковернинская, развивавшаяся в селе Ковернино, где прежде традиционно проживали староверы. Это два мира и две разные концепции развития промысла. У каждого свои направления, свои художники, свои орнаменты. И это то, что обязан знать дизайнер, когда начинает работать с тем или иным промыслом. Когда я приступала к сотрудничеству с хохломой, то буквально днями и ночами сидела в Государственном каталоге Музейного фонда России. Я подняла всю историю хохломских росписей обоих центров. К семеновским мастерам я попала благодаря программе Нижегородского правительства. Сейчас проект находится еще на стадии производства.
— А как вы попали к «староверам»?
— Это мой личный проект. Я к ним пришла как частный заказчик со своим брендом «Птица Сирин». Перед этим я также тщательно изучила их историю, чем они отличатся. В 1910 году Академией художеств уже предпринималась попытка объединить промыслы и современность, можно сказать, дизайн, но тогда из этого ничего путного не вышло. Затем была еще одна попытка в послевоенный период. Так что это такая перманентная история. И каждый раз художники-дизайнеры сталкиваются с тем, что представители промысла довольно ревностно к ним относятся. Они считают себя хранителями, и их не слишком интересуют вопросы современности. Мастера-промысловики всегда с настороженностью относятся к «чужакам». А потому требуется предельная аккуратность и внимательность к деталям. Конечно, когда ты подготовлен, когда бережно относишься к их наследию и к тому, как его переработать, то найти общий язык становится значительно проще. Я считаю, что ковернинский проект получился, и шкатулки не просто так были раскуплены в считаные дни. Сегодня всем хочется показать партнерам свою страну нестандартно. А потому нужно, чтобы традиционное было необычным, актуальным и современным.
— Неужели промысловикам не хочется идти в ногу со временем?
— Хочется, но им сложно отказаться от привычной модели. Налаживание взаимодействия — это процесс, нужно, чтобы и дизайнеры, и мастера, и потребители выработали для себя модель сосуществования и начали получать удовольствие. Понимаете, под эксперименты нужны выделять отдельный бюджет, чтобы мастера не рисковали гарантированным заработком, понимали, что им это выгодно. На одном энтузиазме далеко не уедешь, хотя и без него тоже ничего невозможно сдвинуть.
— Что вас привлекает в работе с промыслами, учитывая, что процесс достаточно энергозатратный?
— Когда попадешь в мир русского стиля, то в него просто невозможно не влюбиться. Та же история с промыслами. Когда приезжаешь на места бытования, встречаешься с людьми, чувствуешь энергетику, которая заложена в ручном труде, видишь, какие сокровища хранятся у них в музеях, то просто невозможно оторваться. И так могли, и так, и это тоже промысел. И все это так красиво, что хоть сейчас бери и внедряй в современный ассортимент. И понятно, почему люди так ревностно относятся к каждой травинке. Этим промыслам не одна сотня лет, и они всегда передавались, как там говорят, путем наставничества. Это покорят, и тебе хочется быть причастным к этому чудесному миру, привнести в него свои знания, навыки. Я просто влюбилась в ковернинскую хохлому. Не знаю, как это происходит. Но можно ли объяснить, как возникает любовь.
Фото Ксения Позднякова
— На выставке также представлено ваше панно «Мой шелковый Конь-Огонь», которое выполнено в авторской технике шелковой мозаики. Как возникла идея?
— С 2013 года я в своем бренде «Птица Сирин» рассказываю «шелковые истории» — делаю платки, палантины, шарфы, плюс выпускаем ткань, которая идет на создание шелковых украшений: кокошников, ожерелий, колье и других аксессуаров. После выкроек остается множество кусочков шелка. Внезапно пришла идея разрезать их на еще более мелкие «мазки» и создавать вот такие шелковые картины. На этом панно изображено «купание красного коня» в космической бездне в характерной для русских народных росписей манере.
Автор Ксения ПОЗДНЯКОВА
