В Okko вышла драма Анны Кузнецовой «Дыши», которую уже сейчас кинокритики называют главным российским сериалом этого года. Главная героиня проекта — одаренная акушерка Лера (Марина Александрова), которую попросили принять роды у молоденькой любовницы богатого бизнесмена. К сожалению, из-за вмешательства главврача малыш появился на свет в тяжелом состоянии — и теперь в преступной халатности обвиняют именно Леру.
О том, чем интересен этот проект, о секретах режиссуры и о трудностях воспитания мы поговорили с режиссером «Дыши», лауреатом фестивалей «Маяк» и «Пилот» Анной Кузнецовой.
— У каждого режиссера дорога в кино своя. В какой момент вы поняли, что вам интересна эта профессия?
— Первым импульсом, наверное, стал «Титаник», который я посмотрела еще подростком — мне захотелось делать что-то, вызывающее такие же эмоции, так же сильно влияющее на людей. Я не была уверена, что́ именно отвечает в кино за это — за целое, за эмоции, и пошла в библиотеку, читать прессу. Так и узнала про режиссуру.
― А почему вы выбрали именно МШК (Московскую школу кино)?
— Во-первых, там набирал курс Алексей Попогребский. Во-вторых, в МШК можно было совмещать учебу с работой — и из всех московских киношкол, которые на тот момент существовали, МШК стал для меня идеальным вариантом.
— Но, насколько я знаю, ваш путь в профессию легким не оказался…
— Наверное, да. Но я достаточно осторожный человек, поэтому после учебы не бросилась в этот водоворот сразу. Я подготовила для себя подушку безопасности: отложила небольшое количество денег, на которые можно было бы прожить год — именно за этот срок я надеялась запуститься с дебютным полным метром. Я написала за это время сценарий «Каникул», но с питчингом в Министерстве культуры тогда не сложилось, и запуск отодвинулся на неопределенный срок. И вот тут начался по-настоящему трудный период. Потому что взрослому человеку просить деньги у родителей довольно стыдно, а найти режиссерскую работу не получалось. Естественно, в такой ситуации ты начинаешь думать: «А с чего ты вообще взяла, что ты режиссер?» И доказать ничего не можешь: ни себе, ни другим.
— Анна, некоторые кинематографисты иногда называют режиссуру аналогом власти, ведь ты по факту создаешь новые миры… А что режиссура для вас?
— Для меня режиссура — это когда ты придумал или нашел какую-то историю, понял, про что она, и потом пытаешься передать свои ощущения всем вокруг. Внутри тебя звучит некий камертон, и ты бесконечно, на всех этапах, при принятии всех решений прислушиваешься к этому камертону и пытаешься ему соответствовать.
— А «Дыши» для вас про что?
— В том-то и проблема, что звук камертона невозможно вербализировать одной фразой. Я не могу сказать: «Этот фильм вот про это…» Всегда имеешь дело с более сложной конструкцией…
— Да, но на сериал уже повесили «ярлычок», что он про акушерство и роды. Мне же кажется, что он гораздо глубже…
— Тогда я бы сказала, что он про приняти ответственности, которое является неотъемлемой частью взросления. И через этот путь проходят многие герои «Дыши». Человек так устроен, что он всегда считает себя хорошим. Но тогда кто творит все ужасы на земле? Поэтому персонажам сериала придется сказать самим себе: «Да, я ошибся, я действовал из благих побуждений, но поступил неправильно. И кое-что нужно исправить».
— Анна, давайте поговорим о главной героине? Что с ней не так?
— Об этом мы узнаем только в восьмой серии. Мы видим последствия некого события, произошедшего в ее жизни, — как круги на воде после падения камня. И эти последствия захватывают не только ее, но и ее детей, при всей любви и близости их отношения разваливаются. То есть она вроде бы не виновата в том, что происходит в ее семье, но это иллюзия. В определенный момент ее жизни что-то пошло не так. Что именно — узнаем в самом финале.
— Но вы читаете довольно много сценариев. В какой момент вы поняли, что «Дыши» именно ваш проект?
— Довольно быстро. Там все было очевидно хорошо. Отличные диалоги, классные персонажи. В первой же серии появляются персонажи-дети — и с ними все тоже было в порядке. Довольно часто приходится читать про каких-то абстрактных подростков, выдуманных сценаристами. Здесь же они были абсолютно живыми. И с первой серии были видны их болевые точки, что тоже немаловажно.
— Еще с вашего дебютного фильма «Каникулы» заметила, что у вас актеры-подростки в кадре очень естественные. Как вы этого добиваетесь?
— Так как я не верю в чудеса режиссуры на площадке, всегда тщательно провожу кастинг. Ты не можешь заставить актера сыграть все что угодно — значит, нужно искать тех, кто подходит для конкретных задач. И те подростки, которые будут на экране «живыми», «живые» уже на пробах.
— Что делать, если актер-подросток замыкается на площадке?
— Такое случается, да. Детям сложно контролировать внимание, а актерская игра — это и есть управление вниманием. А на площадке происходит много всего интересного, и внимание распыляется. Подростки общаются, болтают, набираются впечатлений, а когда нужно входить в кадр, оказывается, что они уже «никакие». Я вижу только шальные глаза и полное непонимание того, что происходит. Но если ты в хороших отношениях со своими актерами-детьми, с ними можно говорить прямо. С тобой вот это произошло по таким-то причинам, нужно срочно прийти в себя. Либо не разрешать группе общаться с ними. Отправить подростка в отдельную комнату и запретить кому бы то ни было туда заходить. Чтобы ребенок смог выдохнуть и сосредоточиться заново.
— А как в проекте появилась Марина Александрова? Она отличная драматическая актриса, но, к сожалению, чаще всего снимается в телевизионных мелодрамах…
— Ее предложила посмотреть наш кастинг-директор Таня Хречкова: они хорошо знакомы и работали вместе. Я подумала, что это интересный вариант. А дальше был классический путь: пробы, ансамблевые пробы, утверждение, съемки…
Фото пресс-службы Okko
— А чем именно вас цепляет эта героиня?
— Мне нравится, как она общается со своими детьми: откровенно и без всяких барьеров ложного стыда. Ее ребенок может к ней подойти в любой момент и задать абсолютно любой вопрос. Конечно, это связано и с ее профессией. Так как она работает в сфере человеческой репродукции, она не считает тему гендерных отношений запретной или неприятной. И это накладывает отпечаток на атмосферу в семье. В детях никто не культивирует чувство вины или стыда.
— Мне кажется, такого рода искренние отношения с детьми жизненно важны. Но у нас до сих пор как-то не принято обсуждать со своим ребенком «неудобные» темы. Как вам кажется, почему?
— Это наше воспитание. Мы так приучены нашими мамами и папами, а те, в свою очередь, своими родителями, что ребенка нужно воспитывать через чувство вины. Чтоб ты ни сделал, ты с пеленок слышишь: «Как ты себя ведешь, на тебя все смотрят, мне стыдно за тебя. А вот, допустим, Петя молодец. Почему ты не можешь быть, как Петя?» Это все мы буквально впитываем с молоком матери. А когда сами становимся взрослыми, вытравить из себя вину и стыд уже не можем. Остановить воспроизведение этих паттернов в отношениях со своими детьми можно только сознательно, и это требует больших усилий.
— Меня поразило, как в сериале показаны роды: за юную героиню становится по-настоящему страшно….
— Мы понимали, что эпизод родов Маши запускает все действие. Значит, он должен быть таким, чтобы его нельзя было выкинуть из головы. И наша главная героиня тоже не сможет эту сцену забыть: она постоянно будет прокручивать ее в голове, жить с ней, пытаться понять, что же произошло… Поэтому нам был нужен максимум эмоций в этом эпизоде.
— Я знаю, что до сих пор существует мужское обывательское мнение, что тяжесть родов сильно преувеличена: мол, у женщины все есть, чтобы родить самой, что рожать нужно каждые два-три года, мол, это омолаживает…
— Мне кажется, уровень непонимания и невежества в этих «мнениях» очевиден. Как и нежелание разобраться в проблеме. Да, женщины раньше рожали в поле. Но они там же и умирали. Вот и всё. Вообще статистика смертности при родах всегда была чудовищной — до изобретения кесарева сечения, антибиотиков и так далее. Потому что либо все проходит идеально, либо ты умерла. Природа не всегда справляется сама. Довольно часто ей нужна помощь. Можно просто вспомнить нашу литературу, школьную программу, да и не только нашу — как часто там мелькает это: умерла родами, умерла от родильной горячки.
— Как вам кажется, какой будет реакция на «Дыши» у мужчин?
— Самой интересно узнать. Но могу сказать, что в «Дыши» нет какой-то невыносимой тяжести, которая не «позволила» бы мужчине с нашим сериалом познакомиться. Я, кстати, стараюсь не снимать кино, которое сама не стала бы смотреть. А я не люблю фильмы, в которых режиссер сознательно старается сделать зрителю плохо. Я такое кино не смотрю и не снимаю. «Дыши» не такое. У нас нет цели шокировать зрителя, напугать или ранить. Мы никому не наносим душевные травмы. Мы просто рассчитываем на сопереживание и на ответные эмоции. Но это не жесткое кино. Оно не травмирует. Оно сделано с верой в человека и ведет к свету.
Автор: Вера АЛЕНУШКИНА
