Главным фильмом новогодних каникул стал «Волшебник Изумрудного города. Дорога из желтого кирпича», снятый усилием сразу нескольких компаний: Студией Никиты Михалкова ТРИТЭ, продюсерским центром «Кинослово» и студией CGF. Режиссером стал Игорь Волошин, в фильмографии которого авторские фильмы («Нирвана», «Медея»), сериалы («Коса») и блокбастеры («Повелитель ветра»). Общие сборы ленты перевалили за отметку 2,6 млрд рублей. Ажиотажный интерес к экранизации сказки Александра Волкова стал очевиден еще до начала проката: по предпродажам фильм вышел на рекордный для российского проката уровень, собрав более 300 млн рублей. Кинообозреватель IPQuorum Вера Аленушкина встретилась с Игорем Волошиным, чтобы попытаться разобраться в причинах этого успеха.
— Игорь, знаю, что далеко не все режиссеры любят смотреть свои фильмы на большом экране. Вы же на премьере своего «Волшебника» видели. Как ощущения?
— Потрясающие. Я всегда смотрю свои фильмы на большом экране, особенно в начале их жизненного пути: ведь это то, к чему мы шли так долго. И сейчас я сам удивлен тому, что получилось в итоге. Мне даже кажется, что это больше чем фильм: это какой-то портал в непостижимый, параллельный и волшебный мир, который с помощью нашей команды так рельефно визуализировался на экране. Наверное, это та картина, которую будут смотреть, изучать, и пересматривать. (Улыбается.)
А еще очень горд, что наш «Волшебник» — не копия голливудских проектов. Мы создали свою собственную вселенную, мы оживили героев, созданных Александром Волковым, и сделали все невозможное для того, чтобы в кадре они выглядели реалистично. Это не мультфильм. Это триумф технологий, которые, к счастью, у нас есть возможность использовать.
— Ваш коллега, тоже режиссер-сказочник, Александр Войтинский («Огниво», «По щучьему велению»), сказал мне в интервью, что в детстве сказок он практически не читал…
— Я читал очень много, в том числе и сказки, хотя не скажу, что они были моей настольной книгой. В отличие от романов Вальтера Скотта, к примеру… Но повести Александра Волкова мне нравились очень. Более того: когда я был совсем маленьким, у меня была собака, которую звали Тотошкой. И точно так же звали собаку игрушечную и даже плюшевую обезьянку. Представляете, насколько это имя было врезано в сознание! Поэтому, когда я слышу от людей, что «Волшебник Изумрудного города» — их любимая сказка, я им верю. Это невероятный литературный успех произведения, которое будет актуально всегда.
— Игорь, а как вам кажется, почему сказки Волкова так прочно вошли в нашу культуру?
— Любое мощное художественное произведение — будь то книга Волкова, картина Репина или пьеса Чехова — всегда заставляет тебя задуматься о чем-то невероятно важном и входит в твое сердце. А еще… ты веришь автору. В книгах Волкова разговаривают деревья — и, когда ты это читаешь, ты в это веришь. Ты следишь за его персонажами, которые — точно такие же, как ты! — к чему-то стремятся и чего-то хотят, — и невольно заинтересовываешься, ставишь себя на их место и задаешь вопрос: а как бы поступил я? В этом и весь секрет.
Кстати, перед тем, как взяться за сценарий, я еще раз перечитал все книги «Волшебника». И знаете что? Они до сих пор цепляют, независимо от возраста и от того, какой век на дворе. Я опять потерялся в этом волшебном мире, растворился в той атмосфере. Как и в детстве.
— А кто из героев вас притягивает или интригует больше всего?
— Знаете, когда меня просят назвать свой любимый фильм, я не знаю, что отвечать: у меня их очень много — любимых. Так и с персонажами. Но сейчас, когда съемочный период закончен, я бы сказал, что больше всех меня притягивает Тотошка. Потому что это проводник из нашего мира в мир волшебный. Плюс у меня у самого джек-рассел, поэтому мы выбрали именно эту породу, я ее очень хорошо знаю. Правда, у меня сучка, ее Ненси зовут, но, мне кажется, окажись она на месте Тотошки, она бы вела себя точно так же, как он.
— Игорь, а почему в фильме нет привязки к какой-то определенной местности? Хотелось создать универсальную историю?
— История наша, безусловно, универсальна, но место действия — это Россия. Просто семья Элли едет по сельской местности, не обязательно же путешествовать только по городам. Так что это не Америка.
Фото предоставлено пиар-службой кинокомпании "ЦПШ"
— Но имя-то у девочки не совсем русское…
— Сейчас детей по-разному называют. Я, кстати, шутил, что ее могли бы звать Эля. Но мы не собирались менять имена.
— Я заметила, что к первоисточнику вы и ваши сценаристы отнеслись очень бережно…
— Мы очень старались, чтобы внедрения в оригинал были минимальными. Но даже если мы что-то меняли, то делали это максимально деликатно. Потому что в книгах все очень здорово. А зачем ломать то, что совершенно?! При этом мы понимали, что без драматургического вмешательства кое-какие элементы истории могут быть отторгнуты современным зрителем. Поэтому мы много работали над диалогами: делали текст более свежим. Но мы не старались перевернуть все вверх дном.
Также для меня важен один драматургический конфликт, который я выстраивал. Он связан с Элли, и в оригинале его нет. Я хотел показать, что своевольное поведение девочки может обернуться бедой: к примеру, когда она ведет себя агрессивно, начинается ураган. У Волкова эта мысль не сформулирована напрямую, но мне кажется, что он подразумевал что-то подобное. Я же постарался расшифровать его послание.
— Но авторы «Ста лет тому вперед» Александра Андрющенко написали совершенно оригинальную историю, не став копировать книги Булычева. Как вы относитесь к такому подходу?
— Хорошо отношусь. Тем более что вместе с Александром Андрющенко как с продюсером мы не так давно сняли «Буратино». И там тоже, можно сказать, оригинальная история, но, разумеется, снятая по мотивам великой книги Алексея Толстого. Так что я не заложник каких-то определенных концепций, и мне нравится менять правила игры.
Фото предоставлено пиар-службой кинокомпании "ЦПШ"
— Игорь, вы пришли в кино как режиссер-экспериментатор, снимающий провокационные авторские фильмы. И вдруг детские сказки… Если бы вам десять лет назад сказали, что вы будете ими заниматься, вы бы удивились?
— А я всегда их хотел снимать. Более того, я их и снимал. Все мои предыдущие фильмы и сериалы, начиная от «Нирваны» и заканчивая «Косой», — это почти сказки. Там нет реализма. Правда, в начале десятых я задумал снять предельно реалистичную картину — «Бедуина», даже оператором пригласил Алексея Борисовича Родионова (именно он снял «Иди и смотри» Элема Климова, а реалистичнее фильма просто не существует). Но даже с ним я каким-то чудом умудрился снять так, что кинофестиваль «ФЕСТ» (Белград, Сербия) вручил мне Гран-при с формулировкой — за «умение рассказывать современную сказку». «Нирвана», мой первый полнометражный фильм, — это тоже реализм, вывернутый наизнанку, по-волошински, как говорят: герои живут в пустом городе, одеваются как персонажи какого-то фэшн-шоу и т. д. Так что я себя не переделывал. Все органично. И про «Волшебника» могу сказать, что я как будто полетел в волшебную страну снимать репортаж — и снял его.
— Но этот «репортаж» в одном из своих интервью вы назвали чуть ли не самым сложным фильмом в истории мирового кино…
— Это действительно было очень непросто осуществить. Помните, в начале нулевых, когда стало известно, что на экраны выходит «Властелин колец», никто не мог поверить, что эту книгу возможно снять в принципе. Тем не менее Питер Джексон взялся — и сделал. И получилось совершенное по форме кино. Что-то похожее было и с повестями Волкова. Их раньше снять было невозможно. Только если превратить все в капустник и сшить ростовые куклы льва и саблезубых тигров… А вот сделать реалистичное кино — эта задача просто невыполнимой была. Даже сейчас понадобились усилия нескольких студий, чтобы эту махину вытянуть. Но на площадке реально было непросто. Потому что чаще снимаешь то, чего в кадре нет. К примеру, идет по дороге Элли вместе с Трусливым Львом и Тотошкой. Льва на мониторах нет: джек-рассел не говорит, Льва рисуем на компьютере. Но я должен очень точно понимать, кто где находится, куда нужно смотреть Элли, где чей уровень глаз, потому что к ним присоединяются еще и Страшила с Дровосеком, все они коммуницируют и со Львом, и с Тотошкой. Иначе ничего не получится. А в кадре, между прочим, восьмилетняя девочка-дебютантка (Екатерина Червова. — Прим. ред.), которой приходится разговаривать и играть с пустотой. И вот этот кадр потом идет в монтаж. С невидимыми персонажами. А чтобы обслужить этот кадр в постпродакшене, его надо снять пять раз. Чтобы рассчитать, как будет падать свет на шерсть Льва и именно в этой локации, какую он будет отбрасывать тень, и на кого. И актер — дублер Льва этого никогда не сделает, габариты не те. Соответственно ребята из департамента графики ходят с макетом Льва, в полный рост, это отлитый на 3D-принтере полноразмерный макет носят внутри мизансцены, сначала на репетиции, потом на съемках, потом его убирают. И вот если у тебя в самом лучшем дубле Тотошка в диалоге со Львом отвернулся или убежал к дрессировщикам, то все заново.
Плюс кабала производственного плана. Ты не можешь репетировать сцену долго, как в обычном кино. И снимать сцену с трех точек в таком высокотехнологичном кино ты тоже не имеешь возможности. Ну и плюс ко всему нет никаких шансов на импровизацию. Каждый кадр, каждая секунда стоят огромных денег. И если на какую-то сцену ты потратишь на пару минут больше, чем заложено, значит, потом не снимешь другие сцены. Деньги кончатся. Кадры, которые мы снимаем, их бюджет считается посекундно.
— Игорь, «Волшебник Изумрудного города» — не единичный фильм, а долгоиграющая франшиза, релизы которой расписаны до 2029 года. А что будете делать потом, если бум на сказки спадет?
— Мне вспоминается первая пресс-конференция, когда мне все говорили: «Как можно такое снимать, почему все такое мрачное, тяжелое, брутальное…» Прекрасно, теперь я снимаю сказки, и все снова ворчат: «Зачем так много сказок, что ж вы только их и снимаете…» (Смеется.) А если серьезно, то я уверен, что хорошие фильмы будут нужны всегда, независимо от жанра. Если же сказки действительно выйдут из тренда, то киноиндустрия подстроится: фантастику, например, начнем снимать, сай-фай…
— Значит, ждать вас на территории фантастики?
— Да, конечно.
Автор: Вера АЛЕНУШКИНА
