Арии из опер, романсы, советские шлягеры, французский шансон и легкий джаз — это только часть репертуара Альбины Шакировой. На вопрос, как родился псевдоним «Белый соловей», представленный на официальном сайте, певица честно признается, что он был придуман исключительно для интернета, а в жизни и искусстве ее имя и фамилия говорят сами за себя. Артистка более восьми лет служила в различных оперных театрах, более десяти — в филармониях, участвовала в международных фестивалях, проектах и конкурсах, гастролировала со всемирно известным коллективом musicAeterna.
У всех концертов Альбины своя драматургия и настроение. На каждом ей удается создать особенную атмосферу. Убедиться в этом слушатели смогут 12 октября в Москве на ее концертной программе «Романса трепетные звуки» в городской усадьбе Ф.И. Прове — А.И. Калиш. В преддверии вечера Альбина рассказала в интервью IPQuorum, как ей удается так легко перестраиваться из одной вокальной манеры в другую, как соловью порхать с ветки на ветку, что сегодня происходит с классическим музыкальным образованием в России и в чем секрет долгого и успешного развития в вокальном искусстве.
— Альбина, расскажите, с чего начался ваш творческий путь?
— Это Сибирь, Томск — мой родной город, где я поступила в Томский музыкальный колледж имени Э.В. Денисова, нашего томича, замечательного композитора и математика. В его стенах я начала заниматься вокалом у известного в нашем городе и за его пределами педагога Светланы Николаевны Кравченко, с которой мы поддерживаем связь и по сей день. Она — мой главный учитель в жизни. Тогда я дебютировала в качестве певицы в филармонии с симфоническим оркестром под руководством китайского дирижера Линь Тао. Для меня это стало событием вселенского масштаба и отправной точкой всего творческого пути. В семье у нас всегда звучала музыка. Мама любила слушать концерты, а петь я начала с очень раннего возраста. Уже в первых классах начальной школы меня постоянно задействовали в школьных концертах. С сестрой мы пели народные песни, мама шила нам нарядные сарафаны для этих выступлений. Потом мы с девчонками пели во дворах — у меня появилась гитара, я увлеклась авторской бардовской песней, стала участвовать в различных конкурсах в этом направлении. Помню, как выучила все аккорды за один день. Конечно, были и песни у костра под гитару. Также я занималась в театральной студии, но, несмотря на все эти активности, никогда не мечтала стать профессиональной певицей.
— Вообще на каком уровне, на ваш взгляд, находится сейчас классическое музыкальное образование в России?
— В сфере инструментальной музыки мы держимся на очень высоком мировом уровне. Консерватории выпускают достойных исполнителей. У нас прекрасные скрипачи, пианисты и другие артисты, которые играют не только на родине, но и в оркестрах по всему миру. С вокальным образованием все сложнее. Поскольку я сама вокалистка, меня больше всего интересует это направление, и, честно говоря, мне горько смотреть на то, что происходит. Это утрата школ, корифеев, которые передавали лучшие традиции следующим поколениям. Я очень надеюсь, что мы сможем выбраться из этой ямы. Я, занимаясь преподаванием в институте, стараюсь учить своих студентов из России, Китая и других стран тому же, чему меня научила Светлана Николаевна Кравченко. Она одна из немногих учителей старой школы, которая как раз передает лучшие, проверенные временем техники вокала и знания. К ней специально приезжают ученики со всей России, потому что у нас правда очень мало хороших педагогов по вокалу и, как следствие, хороших вокалистов. Довольно парадоксально: проходит огромное количество конкурсов и шоу, все хотят петь на сцене, а уровень падает. С другой стороны, такие телепроекты как раз способствуют тому, что уровень снижается, планка падает. Факторов очень много.
— А что происходит непосредственно в оперном искусстве? Сегодня российские артисты стали меньше гастролировать по миру и больше давать концертов на родине. Это как-то стимулирует интерес к опере в России?
— К сожалению, мне кажется, сейчас, наоборот, идет спад интереса к классической музыке. В то же время мы долго жили в мире западноевропейской музыки, больше фокусировались на ней, а сейчас хороший момент, чтобы начать культивировать российскую классику, наше богатое оперное наследие. Это долгий процесс, но он принесет свои плоды. По своим студентам я вижу, что нынешнее подрастающее поколение более серьезно и цельно относится к своей профессии и, несмотря на все трудности, о которых я говорила, наблюдаю положительную динамику.
Фото предоставлено пресс-службой Альбины Шакировой
— Расскажите про свой опыт работы в оперных театрах. Как эта индустрия изнутри устроена?
— Конечно, опера — это сказка и волшебство, прекрасный мир, и для меня он более настоящий, чем то, что нас окружает. Для меня именно опера, спектакли, театр и есть реальная жизнь. И устроено в ней все так же, как в жизни. Я работала в четырех оперных театрах. Каждый из них функционировал по-своему, но чем-то они все были похожи. Конечно, среди артистов всегда существовала и будет существовать конкуренция, но мне не приходилось сталкиваться с этим. Я всегда придерживалась принципа делать все по совести, с головой уходила в работу, в изучение партий, ролей. Для меня также всегда было важно погрузиться в историю, найти литературные и исторические первоисточники, больше узнать о композиторе — в какое время он создавал то или иное произведение, что на него влияло. Когда ты увлечена всем этим, а еще и процессом постановки, думать о чем-то еще просто некогда. Кроме того, я всегда пела главные партии, поэтому моя голова никогда не болела конкуренцией.
— Что бы вы могли посоветовать начинающим артистам, которые только попадают в театр?
— Самое главное — делать то, что от тебя зависит, с полной вовлеченностью и самоотдачей. При этом, конечно, смотреть по сторонам и не терять связи с реальностью, не быть слишком наивными. Когда мы только попадаем в театр, все вокруг кажется сказкой, но за кулисами это еще и большой труд, и, возможно, чье-то недоброжелательное отношение. Но так или иначе я думаю, что правда все-таки на стороне того, кто честно делает свою работу, живет музыкой, творчеством, постоянно подпитывает свой внутренний огонь и самосовершенствуется. Также важно уметь посмотреть на оперу и свою роль с разных точек зрения, выйти за пределы роли и оценить себя со стороны. Я всегда не только указываю своим студентам на их сильные и слабые места, какие-то ошибки, недочеты, но и рекомендую им самим смотреть записи со своих выступлений, учиться их анализировать. Это очень полезно. Если у человека есть критическое мышление и ясная голова на плечах, он никогда не будет зазнаваться и говорить, что у него все идеально. Одновременно он будет активно развиваться в профессии, отмечать и исправлять какие-то недочеты.
— Насколько сложно сегодня молодому певцу или певице попасть в оперный театр? Как вообще это происходит?
— Молодым певцам до 27 лет сделать это как раз легко. Достаточно иметь техническую вокальную базу, привлекательную внешность и обладать актерскими навыками. А вот тем, кто старше, попасть в театр уже гораздо сложнее. В оперу сейчас активно набирают молоденьких 20-летних юношей и девушек, а ведь это серьезная физическая работа. Зачастую у молодых артистов еще не очень хорошая техническая база, им не хватает выносливости. Если при таких вводных каждый день петь оперу по семь часов подряд, через два-четыре года человеку придется закончить карьеру. Только к 35 годам стабилизируется гормональный фон, и исполнитель в принципе к этому возрасту только приобретает зрелость голоса и мастерство, имеет опыт, выносливость. У нас же в оперном цеху уже, как в балете, в 35 отправляют «на пенсию». Если артисту 35-36 лет, ему говорят: «Все! До свидания!»
— Почему так происходит?
— Думаю, причин много. Первая — это утрата вокальной школы. На сегодняшний день начинающим певцам сложно найти хорошего педагога по вокалу. Для полной картины понимания звукообразования приходится собирать знания по крупицам, как осколки разбитой вазы. Кроме того, театр сегодня из дирижерского, где дирижер отбирал голоса и главной была музыка, превратился в режиссерский. Это значит, что музыка уходит на второй план и главное — картинка. При этом многие забывают о том, что в большинстве опер представлены полноценные, глубокие драматические роли. Здесь мы касаемся уже подготовки по актерскому мастерству и возраста. Чтобы передать то внутреннее состояние героев, достоверность, которая в них заложена, помимо вокальных данных важно наполнение. Как может девушка в 20 лет петь Тоску? Или еще какие-то роли, понимание которых может прийти только с возрастом? В результате от театра остается только внешняя оболочка и поверхностное прочтение режиссера, который подчас не имеет музыкального образования и представления о том, что написано в партитуре композитора.
Посмотрите на известных певцов прошлого века. Все это были люди, достигшие популярности не в 20 лет — такие случаи, скорее, исключения из правил. И посмотрите на оперный театр сейчас: слушатели умиляются молоденькими студентками, а качество пения и содержание отходят на второй план. Я не против молодых артистов, им обязательно нужно приобретать опыт, но та тенденция, которая прослеживается сегодня, дискриминация зрелых певцов расстраивает. Еще одним фактором, думаю, является то, что на сегодняшний день солисты практически не получают уроков с дирижерами. Не знаю, связано это с их занятостью или другими причинами. В общем, век селфи и красивого контента порождает поверхностное и, я бы даже сказала, иллюстративное исполнение, которое не трогает.
— Возвращаясь к вашему творческому пути, как вам удается преодолевать сложности? Важна ли здесь удача, любовь к своему делу?
— Насчет удачи не знаю, а вот любовь к своему делу точно играет решающую роль. Я очень часто в жизни сталкиваюсь с определенными сопротивлениями. И то, как ты будешь справляться с этим, уже зависит от того, что в тебя заложили, на что ты опираешься. Если это воля, внутренняя правда, осознание, что ты действительно занимаешься своим делом, преданность ему, тогда ты справишься с любыми трудностями. Я встречаюсь с трудностями и по сей день, но каждый раз нахожу в себе силы идти дальше. Музыка, пение — это то, что всегда мне помогало, они со мной и в горе, и в радости. Это моя жизнь, мое спасение.
— Вы поете в совершенно разных стилях. Как удается подбирать репертуар?
— Да, академическое пение всегда со мной, но любовь к эклектике, как я уже говорила, у меня с детства, в котором была и народная музыка, и авторская песня. Позже я также начала петь джаз, много лет сотрудничала с известным джазовым пианистом Виктором Наумовичем Фридманом. Мама привила мне любовь к советским песням. Недавно я выпустила целый альбом с ними в качестве подарка ей на юбилей. И, конечно, не стоит сбрасывать со счетов, что я более десяти лет работала в филармонии, а это огромный концертный репертуар, который не ограничивается только ариями из опер. Для меня было счастьем петь с оркестром. Это были очень редкие и ценные концерты. Мы гастролировали по областям. Пели и советскую эстраду, и военные песни.
Еще один фактор, который помимо опыта повлиял на широту моего репертуара, — это гибкость вокального аппарата, так он у меня устроен. В основном оперные певцы стараются не смешивать стили и работают только в академическом, не переходя на джаз, эстраду. И уж не дай бог спеть песню под гитару. (Смеется.) Но мой вокальный аппарат позволяет мне экспериментировать в разных жанрах, и мне это всегда было интересно. Конечно, если я готовлюсь, например, к концерту с произведениями Вагнера или Верди, я полностью в это погружена и в период подготовки стараюсь не перестраивать голос на другую манеру, но вообще мне нравится петь совершенно разные песни в разных форматах. У меня есть опыт и озвучки фильмов, трейлеров, работы с детскими песнями. Также меня приглашают и на круизные лайнеры — это отдельная история, концертные программы с музыкой из кинофильмов, арии из опер. Есть важный момент и принцип: работая не в академическом стиле, я очень дотошно выбираю себе репертуар, те произведения, которые ложатся на голос.
— Как реагирует публика, когда вы сочетаете песни разных жанров на одном концерте?
— Я называю такие концерты «музыкальными калейдоскопами», и они всегда проходят на ура, слушатели уходят под впечатлением. Представьте, в один вечер у них есть возможность насладиться и оперными ариями, и любимым советскими песнями, и романсами. Кто-то больше любит классику, кто-то джаз, и каждый получает удовольствие. А когда все это исполняет один человек, у людей просыпается еще больше интереса и восторга. Иногда после таких выступлений ко мне подходят и говорят: «Как вам это удается — начать с арий, а закончить французским шансоном?» Я действительно очень люблю заканчивать программы Эдит Пиаф, у нее очень жизнеутверждающие песни. Однажды я пела их на постановке в Астрахани. Мы тогда работали с коучами над переводами, вникали в стилистику. Это было очень интересно. Также я играла главную роль и пела партию Марии де Буэнос-Айрес в одноименной опере в стиле танго Астора Пьяццоллы. К нам тогда приезжала балетмейстер из Испании и коуч по испанскому языку. Вот такие интересные проекты рождаются в стенах театров. Когда у тебя есть такой внушительный багаж, ты можешь доставать и использовать из него все что захочешь в любой момент и с любовью делиться этим со слушателем.
— Расскажите, что будет на концерте 12 октября в Москве?
— Мы с замечательным концертмейстером – Николаем Дёмкиным представим публике новую программу. Это будет вечер, посвященный романсу, жанру, который развивается у нас уже на протяжении семи веков. В России очень обширная романсовая традиция, которая охватывает самые разные направления: это и бытовые, и городские, и цыганские, и классические романсы. Последние — как расцвет, в них уже усложняется фортепианная фактура, музыкальный язык, звучит более высокая поэзия. 12 октября мы полюбуемся всеми гранями этого жанра.
Помимо Римского-Корсакова, Глинки, юбилеи которых отмечаются в этом году, слушателей ждет, например, старинный романс в необычной джазовой обработке Виктора Фридмана. Он работал с Аллой Баяновой, долго был в жюри «Романсиады», и у него очень много своих трактовок романсов. Какие-то он делал специально для меня во время нашего сотрудничества, какие-то уже были созданы до этого. Я сама буду вести концерт и познакомлю зрителей с историей романса, расскажу, как этот жанр складывался и развивался, обретал свое лицо, колорит, раскрывался новыми гранями. Гости узнают, какие тайны хранят в себе романсы. Ведь каждый из них — это история, каждое стихотворение и музыка кому-то посвящены. Очень интересно соприкоснуться с личным миром композитора, его драмой или, наоборот, восторженными чувствами, переживаниями, которые, возможно, он хотел скрыть и мог выразить только в музыкальной форме.
Это будет не просто концерт, а многогранный, яркий, эмоциональный и глубокий культурно-просветительский вечер. Прозвучит на нем и один современный романс, сочиненный моим коллегой, одногруппником. Традиция романса продолжается и сегодня. Вообще, помимо любовных романсов есть и философские, и отражающие дух времени, со своей ретроспективой и логикой повествования, как, например, у Шостаковича. Мне интересно раскручивать, раскрывать эти истории вместе со слушателями. В одном, даже самом простом романсе таится столько всего, что захватывает дух. Это целый мир чувств, событий внутренней жизни, а иногда и эпохи.
— Что еще у вас в ближайших планах?
— 8 ноября в музее Петра Ильича Чайковского в Москве у нас будет концерт к 225-летию Пушкина. Это музыкально-литературное действо с романсами, ариями из опер на тексты Пушкина, его другими стихотворениями. На этом вечере также выступят мои друзья и коллеги: Кирилл Гончаров — актер театра и кино, и Евгений Захаров — концертмейстер Большого театра и Новой Оперы, работать с которыми для меня — огромное счастье. Кстати, на концерте 12 октября также прозвучат романсы на стихи Пушкина. В проектах на ближайший год уже есть и другие интересные темы и концерты. Еще 11 тем — почти как 12 месяцев! Мне нравится придерживаться какого-то цикла, системы. А следить за новостями и всеми событиями можно в моем Telegram-канале.
Автор: Наталья МАЛАХОВА
