Фильм Владимира Котта «Непослушники» стал лидером отечественного проката. Его же картина «Мужчина и женщина» стала одним из самых обсуждаемых фильмов 46-го ММКФ. О секретах творческой кухни с режиссером поговорил корреспондент IPQuorum.
— Владимир, ваш фильм «Непослушники» возглавил прокат. На пресс-показе «Непослушника-2» я видела, как вы стояли у входа в зал. Нервно отпускать свое кино в большое плавание?
— Да, это всегда очень нервно. Поэтому все мои фильмы делятся на те, которые я смотрю на показах в зале, и те, которые не смотрю. «Непослушника» я смотрел, потому что это комедия, и мне было интересно, как на нее реагируют: работают шутки или нет. А свое авторское кино я как правило не смотрю, потому что оно всегда очень личное, и мне немного стыдно. Или, точнее, неловко.
— Вы говорите «авторское кино», зрительское... Проводите между ними водораздел?
— Стараюсь так не делать, но критики с этим справляются без меня. Плюс есть еще критерий по количеству копий (у меня были проекты и на 4000 копий, и на 40). И грубо говоря, те картины, которые выходят в широкий прокат, — зрительские. Так что водораздел «прокладывается» по этому признаку.
— А когда вы снимаете зрительское кино, приходится как-то лавировать, идти на компромисс? Я знаю нескольких режиссеров, которые уверены, что там, где начинается компромисс, — искусство заканчивается...
— Я считаю, что без компромисса в нашей профессии невозможно — и не важно, авторское кино ты снимаешь или зрительское. Хотя, возможно, если бы был неограниченный бюджет, то...
— Владимир, тогда давайте сделаем шаг в сторону фильма «Мужчина и женщина». Новеллы в картине обрамлены короткими документальными вставками: парни и девушки, мужчины и женщины рассказывают перед камерой, за что они полюбили друг друга и почему живут вместе. Может, такое решение — знак того, что вы хотели бы заняться документалистикой?
— Если честно, я бы не хотел. Я считаю, что документалистика — более сложная, более тяжелая и более ответственная в моральном плане вещь, чем кино игровое. Потому что она связана с вторжением в личное пространство человека. А я не готов к такому.
Фото пресс-службы 46-го Московского Международного кинофестиваля
— А что объединяет новеллы? О чем они?
— Об одиночестве.
— Но в финале у вас новелла о детях (история «правильной» школьницы, нашедшей путь к сердцу хулигана-одноклассника, который постоянно ее задирал. — Прим. редакции). Я бы сказала, что это дорога к свету...
— Именно. Я сделал так специально, чтобы финал не был мрачным.
— Выходит, одиночество все-таки преодолимо?
— Да, но только на время и только у детей. Потому что взрослые люди очень часто бывают одиноки. У детей одиночества нет.
— А что было самым сложным при сборе новелл?
— Определить их порядок. Нужно было придумать вход в эту историю и выход из нее. И мы до сих пор спорим, какая новелла должна быть последней: «Детская» или «Обнимашки» (в ней женщина просит соседа, вышедшего из квартиры покурить, ее обнять. — Прим. редакции). От этого зависит интонация всего фильма. И я все еще не уверен, правильно ли я закончил или нет. Что же касается обрамления документального, то тут тоже было много вопросов, но в итоге мы сделали так, что в самом начале у нас подростки, а в финале — взрослые люди. И это как бы дает единое направление всем новеллам.
— Кстати, о подростках. Они тоже будут среди зрителей. Как вам кажется, как этот фильм будут воспринимать они?
— Мои студенты во ВГИКЕ его уже посмотрели (их, конечно, сложно назвать подростками, но все-таки они ближе к этому возрасту, чем я). И должен сказать, что я показал им самую первую, черновую сборку, так что, по факту, они стали моей фокус-группой, мнение которой я учитывал.
Тем не менее, мне все-таки кажется, что этот проект не для подростков. Тем, кто уже прожил какую-то жизнь, у кого уже были серьезные отношения, он будет гораздо ближе. «Мужчина и женщина» — не молодежное кино, оно скорее для таких, как я.
— Владимир, в ваших новеллах постоянно прослеживается мотив какого-либо ремесла: герои знают, как починить кран, сшить платье из занавески, растопить печь...
— Это как раз то, чего я не умею: возиться с сантехникой, вкручивать лампочки... Я когда первую новеллу писал, отсмотрел в интернете огромное количество роликов, связанных с сантехническими работами — потому что я, в отличие от своих персонажей, понятия не имею, как называются инструменты, которыми они пользуются. (В этой новелле героиня вызывает на дом сантехника — и тот приходит вместе с сыном-школьником, способным в одиночку устранить любую поломку. — Прим. редакции.) Но эти умения для меня — признак настоящности, что ли. Поэтому у моих героев они есть.
— По поводу маленьких героев: в «Мужчине и женщине» снимались потрясающие дети-актеры. Как с ними работалось?
— Мне, к сожалению, не очень легко работать с детьми: тут нужен иной подход, не такой, как со взрослыми актерами. Но, в принципе, мне с ними всегда везло, хотя искать нужного исполнителя иногда приходится долго. Например, для «Мужчины и женщины» я искал парня-школьника — эдакого крепкого маленького мужичка. А вы попробуйте найти маленького мужичка в московских школах! В итоге наш «мужичок» оказался родом из Севастополя.
Девочка же, игравшая в двух новеллах, — это Алиса Клагиш. Она мой талисман: я снимаю ее уже в пятом проекте, и она офигенная, таких детей не бывает. К примеру, на съемках третьего «Непослушника», где она играла беспризорницу, ей по сценарию надо было плюнуть. А она: «Я не могу». Я удивился: «Почему? Нужно просто сделать «тьфу» в кадре. Ты что, плевать не умеешь?». Она: «Не, не умею». То есть она абсолютно несовременная, особенная какая-то. Я не знаю, какой она вырастет, но мне захотелось сохранить это, поэтому я сделал ей маленький подарок — и последнюю новеллу, детскую, написал специально для нее.
Фото пресс-службы 46-го Московского Международного кинофестиваля
— Владимир, я также знаю, что часть материала вам пришлось переснимать. Какой именно и почему?
— Новеллы снимались на протяжении нескольких лет, каждая по отдельности — и я не знал, что будет дальше. Появлялся сюжет, писался сценарий, мы потихоньку готовились, потом снимали. Так все и шло. Но после того как я снял «Ключ» (история таксиста-ловеласа, который везет незнакомой женщине ключи от бросившего ее мужа. — Прим. редакции), я увидел на монтаже, что финальная сцена не получилась, что она не работает. Вот ее я и решил переснимать. Кстати, именно тогда в проекте и появилась Алиса, потому что до этого у нас была другая девочка, с которой почему-то не сложилось.
— Может, она просто испугалась съемок? Кстати, режиссеров на площадке иногда представляют как деспотов, которые постоянно что-то орут грозным голосом...
— На площадке я обычно шепчу, чтобы не кричать и чтобы ко мне прислушивались: на шепот реагируют гораздо лучше, чем на крик. Что касается метода, то я адепт системы Станиславского и Марии Осиповны Кнебель: я ненавижу «бла-бла», поэтому любой диалог «сажаю» на действие и добиваюсь актерской органики через этюды. Мне важно, чтобы сцена рождалась здесь и сейчас — рождалась, а не повторялась. Поэтому я стараюсь с каждым дублем немного менять задачи актерам: тогда они каждый раз будут искать новые оттенки, а текст наполнится внутренним содержанием. А иначе — все в помойку.
— Но как тогда актеру понять, что он все делает правильно?
— Я никогда не хвалю артистов (и особенно артисток). Когда я понимаю, что родилось, я говорю: «Похоже». Правда, на последнем проекте пришлось сделать исключение: начал хвалить актрису, потому что она меня попросила. Но хвалил так, что она рассмеялась и быстро сказала: «Лучше не надо!»
В любом случае дело, конечно, не в похвалах. У каждого режиссера и актера есть внутренняя интуиция, к которой они прислушиваются — и благодаря ей кино получается таким, каким должно.
— Владимир, в «Мужчине и женщине» потрясающий актерский состав: у вас снимались Кирилл Кяро, Ольга Медынич, Анна Котова, Степан Девонин, Павел Деревянко и Ирина Пегова. Последние превратились в шикарную пару в «деревенской» новелле (история успешного бизнесмена, который на один день возвращается в родную деревню и встречает там свою школьную любовь. — Прим. редакции). Как вам удалось заманить таких актеров на свой проект?
— Все актеры шли на истории. Не скажу, что им пришлось сниматься бесплатно, но их ставки были существенно ниже тех, к которым они привыкли. И я благодарен им за то, что согласились со мной поработать. Вообще, я чувствую в себе больше сил, когда я зажигаю людей на вот такой студенческий подход, а не производственный проект.
А что касается Пеговой и Деревянко... Когда я выслал Паше сценарий, он в ответ прислал видео, в котором практически сыграл финал — и это, во-первых, было очень смешно, а, во-вторых, я понял, что он согласился. А Ира сказала «да», потому что ей приглянулась новелла и потому что у нас уже был Деревянко. Это же некое актерское братство. Критики не верят в него, но оно действительно существует. Это тайный орден, бессознательный абсолютно, но из него рождается репутация режиссера. Потому что все актеры передают друг другу, нужно ли работать с ним или нет, хотят ли они сниматься у него снова и т.д.
Фото пресс-службы 46-го Московского Международного кинофестиваля
— Раскройте секрет: в «Мужчине и женщине» есть новеллы, которые связаны с вашим личным опытом?
— Фильм, конечно, не автобиографичен: я не вожу такси, не ремонтирую сантехнику и т.д. Но в «Обнимашках» у меня была похожая ситуация. Я как-то курил на лестничной клетке — и снизу поднялась женщина, попросила прикурить. И вот мы стоим курим — тишина, дождь. И я начал представлять себе, что может произойти дальше. Автобиографично ли это? — Нет. Но пока мы там стояли, что-то мелькнуло, и фантазия заработала.
— «Мужчина и женщина» — именно так называлась известнейшая мелодрама Клода Лелуша, вышедшая в 1966-м году. Мы можем говорить о том, что ваш проект — это «Мужчина и женщина 50 лет спустя»?
— Мы с самого начала знали, что фильм будет называться «Мужчина и женщина» — и это сознательное решение. Но дело не в «Пятидесяти лет спустя» (то есть не в прямом продолжении. — Прим. редакции). Наши новеллы — это абсолютно вневременные истории взаимоотношений мужчин и женщин, хотя и современные, безусловно. А возраст или какие-либо цифры тут ни при чем.
Автор: Вера АЛЕНУШКИНА
