Одним из самых ярких проектов этого сезона стал «Волшебный участок» — упоительно смешной сериал о фольклорных героях, которые внезапно стали нашими современниками. О том, как создавался сериал, а также о нашем культурном коде, новых технологиях и о перспективах для человечества превратиться в домашних котиков, мы поговорили Гавриилом Гордеевым, продюсером по оригинальному контенту онлайн-кинотеатра Okko, который также известен как бывший участник «Comedy Club» (псевдоним Гавр).
— Гавриил, если бы лет 10-15 назад вам сказали, что вы будете продюсером отечественного Netflix, чтобы вы ответили?
— 15 лет назад я бы вряд ли понял, что такое Netflix… Наверное, представил бы себя директором Горбушки. (Смеется.) Но вот если бы мне сказали, что я буду заниматься продюсированием крупных проектов, я бы ответил: «Да, я знаю».
— То есть ваша продюсерская карьера — это логичное развитие карьеры шоумена?
— Да, это все в одной логике и про одну деятельность. Для меня выход на сцену и выпуск сериала в онлайн-кинотеатре — это прежде всего акт коммуникации с аудиторией. Здесь действительно много общего. Например, во время любого комедийного выступления (не важно, в рамках КВН или Comedy Club) ты должен за очень короткое время расположить к себе зал. У тебя есть буквально 15–30 секунд, после которых становится ясно, случился у тебя контакт со зрителем или нет. И это очень схоже с механизмами продвижения кино и сериалов, ведь, смотря новый трейлер или тизер, зритель очень быстро решает, будет он смотреть твой проект или нет. Конечно, с первого раза коммуникация с аудиторией возникает только в идеальном мире, но стремиться к этому нужно.
Более того: и артист, выступающий на сцене, и продюсер должны стремиться к четкому пониманию своей аудитории и ее потребностей. Ты должен проявлять максимальную эмпатию — и не важно, предлагаешь ли ты ей свое личное пятиминутное выступление или сериал из восьми серий. Так что для меня переход к продюсированию оказался очень органичным. Тем более что я начал заниматься медийными и рекламными проектами еще во времена активного участия в Comedy Club.
— Гавриил, а почему именно Okko?
— У Okko очень правильная и очень близкая мне генетика бренда. Okko первым из онлайн-кинотеатров появился на Smart TV, то есть на больших телевизорах, у сервиса уникальный подход к формированию библиотеки… И дело не в том, что в Okko огромное количество фильмов и сериалов (хотя это так). А в том, что подбираются они так, чтобы закрывать потребности аудитории во всех жанрах и направлениях. И это сработало: в Okko очень хорошо смотрят и оригинальные сериалы, и большие кинотеатральные хиты, и документальное кино, и спортивные трансляции, и детский-познавательный контент… А оригинальный контент мы стараемся делать для широкой аудитории, регулярно, в разнообразных популярных жанрах, но с большой ответственностью за качество, смыслы и своевременность для аудитории.
Мы много делаем для того, чтобы стать «первой кнопкой» для смотрения кино и сериалов, а в дальнейшем, возможно, и других видов развлечения. То есть мы создаем онлайн-кинотеатр, в котором люди нуждаются, а не пытаемся заработать в моменте.
— По поводу востребованности. Одним из самых популярных сериалов 2023 года стал «Волшебный участок» — история профессионального бездельника Лехи, который внезапно оказывается борцом со всевозможной нечистью. Как вам кажется, с чем связан такой ажиотаж вокруг этого проекта?
— Тут несколько факторов, но самый весомый, наверное, в том, что «Волшебный участок» — это классное приключение, основанное на нашем культурном коде. Это не попытка адаптировать какие-либо популярные зарубежные формулы или подыграть им. Это во всех смыслах оригинальный проект, в котором задействованы популярные герои русских народных сказок. Причем раскрываются они абсолютно по-новому.
И тут вот что важно. Когда мы в детстве читали сказки или смотрели мультики, у нас у всех возникала одна мечта — встретиться со сказочными персонажами. «Что было бы, если бы все они жили среди нас?» — как бы спрашивали мы себя. И эта детская мечта живет в каждом из нас до сих пор. «Волшебный участок» помогает воплотить это в реальность. При этом мы не пытаемся паразитировать на популярности волшебных героев. Каждый из них переосмыслен и переработан так сильно, что у зрителя не возникает чувства, что его обманули, заманив и предложив посмотреть на что-то знакомое. Нет, мы предлагаем ему совершенно новые, неожиданные трактовки наших фольклорных любимцев, которые, оставаясь узнаваемыми, ведут себя совершенно не так, как мы себе представляли раньше.
Другая классная особенность «Волшебного участка» в том, что ты можешь смотреть его вместе с детьми…
— Но ведь проект хулиганский, маленького ребенка перед экраном не посадишь…
— А я говорю про взрослых детей. «Волшебный участок» — не для малышей, но это абсолютно семейный контент, семейный хит, потому что смотреть его вместе со своими подростками — настоящий кайф.
— Тем более что в каждом из нас до сих пор живет ребенок…
— Да. Поэтому сериал в первую очередь зацепил наших внутренних детей. Я знаю много людей, которые в 40 лет на полном серьезе говорят: «Я устал, я снова хочу стать маленьким». Это же повсеместный тренд. В нашей взрослой жизни все сложно: в семье, на работе, в быту… Мы не справляемся, мы ходим к психоаналитикам, к врачам, к каким-то коучам… А «Волшебный участок» дает возможность отложить поход к психотерапевту и получить драйвовое «лекарство», которое не просто отвлекает, но и заряжает правильной, конструктивной энергией.
— А почему самым популярным фольклорным персонажем сегодня стала Баба-яга? Я не только про ваш сериал говорю: я посчитала проекты, в которых она «участвует», и вижу, что их количество с каждым годом растет…
— Моя гипотеза в том, что у всех возрастов (и у детей, и у молодежи, и у более старшего поколения) самая сильная эмпатия все-таки к бабушке. Она для нас максимально близкий персонаж, как в сказке, так и в жизни. Мы можем на кого угодно ругаться, но бабушку мы всегда любим. А если вдруг она становится чуть более дерзкой или хулиганской, это всегда цепляет.
Во-вторых, Баба-яга — загадочный, многогранный персонаж. Она появляется во многих сказках, но везде по-разному раскрывается. Даже в фольклоре она далеко не всегда абсолютное зло: она может быть помощницей главного героя, может «перевоспитываться» и т. д. И зрителей эти изменения всегда завораживают. Тем более что нам всегда хочется, чтобы злодей рано или поздно исправился, чтобы у него появился шанс на спасение. И сценаристы «Волшебного участка» этот тренд используют. Но если Горынычу так и не удается встать на путь исправления, то Баба-яга в этом плане — персонаж гораздо более гибкий.
— Я бы даже сказала, что она персонаж-трансформер: она постоянно меняет маски из проекта в проект. Для сравнения: у ее «коллеги» Кощея диапазон гораздо уже…
— Да, Яга пугает нас своими действиями, но нам почему-то всегда хочется разобраться в предыстории. Понять, почему она стала такой. А Кощей… Им особо не интересуешься. Он злой, потому что злой. И все.
— Гавриил, а как вам кажется, как долго продлится сказочный бум, который мы видим сейчас в кино? Ведь сказки кинулись снимать абсолютно все, ухватившись за этот жанр как за палочку-выручалочку…
— Темы, которые поднимаются в сказках, вечные и всегда будут востребованы. Даже немного странно, что продюсеры не смотрели в эту сторону раньше. Ведь если бы такие проекты начали появляться лет пять-десять назад, они тоже были бы популярными. Я, кстати, не отношусь к переработке фольклора или классики как к попытке «проехаться» на чем-то очень известном. Наоборот: рад, что за такие фильмы и сериалы берутся, потому что таким образом мы сохраняем свой культурный код. Когда ты на основе сказок или классической литературы снимаешь что-то новое, что цепляет людей сегодня, то это классно. Это значит, что культура живет.
— Давайте вернемся к Кощею. В «Волшебном участке» он, по сути, является искусственным интеллектом, а ИИ — еще одна тема, которой внезапно заинтересовались почти все отечественные кинематографисты…
— Все, что в жизни становится востребованным и популярным, рано или поздно появляется в кино. Если чего-то нет в кино, значит, этого нет и вокруг нас. Потому что кино — это в первую очередь отражение. А так как ИИ постоянно присутствует в нашем информационном поле, ты было бы странно, если бы про него ничего не снимали.
— Но ИИ в кино (не только в нашем, в любом), как правило, выполняет функции антагониста. Почему?
— Потому что к новым технологиям человек всегда относится с некоторой опаской. И эти опасения кинематограф всегда успешно использовал. Вспомните «Терминатора», где Скайнет захватил все, «Матрицу»… Тем не менее в реальности ИИ — это лишь технология, применяемая в науке, производстве и даже творчестве. Более того, ИИ — первый технологический инструмент, к которому у человека может сформироваться эмпатия. Например, решив удалить нейросеть или чат-бот, который ты сам создал и который сам чему-то обучал, у тебя чуть-чуть дрогнет сердечко: тебе будет жалко его уничтожить, потому что ты давно перестал относиться к нему как к чему-то неживому. И это очень интересный предмет для исследования…
— Которым вы занимаетесь в сериале «Умнее, чем я»…
— Да. Это проект, где парень-мажор меняется местами с виртуальным ассистентом «Салют». И в нем мы создаем совершенно другой образ ИИ — не врага, а помощника. Ведь на самом деле искусственный интеллект — это инструмент, которым надо научиться правильно пользоваться. Ничего страшного или опасного в нем нет.
— Тем не менее существует другая версия. Например, сценарист Андрей Золотарев сказал, что если у ИИ развивать навыки самообучения, то лет через 100-200 люди станут для ИИ чем-то вроде домашних котиков…
— Тут все зависит от человека…
— То есть человек может не захотеть стать домашним котиком?
— Конечно. Если твоя личность настолько слаба, зависима и ищет комфорта, который ей даст ИИ, превратив в домашнего котика, то это твой собственный выбор. И я не думаю, что человек этот выбор когда-либо сделает.
Хотя как любитель фантастики я бы сказал, что это классный драматургический конфликт, на основе которого можно создать множество крутых проектов. Но в реальности я ничего подобного не боюсь — даже за собственных внуков и правнуков спокоен. Думаю, они с ИИ разберутся, надо лишь формировать в них правильное отношение к технологиям и науке. Кстати, помните, как в начале нулевых нас пугали интернетом? Мол, нельзя им пользоваться, это опасно…
— Про вышки 5G до сих пор говорят, что они мозги разъедают…
— А что, разве не так? (Смеется.)
— Понятно, вопросов нет. Тогда, возможно, ИИ и сценарии сможет писать? Лично я в это, кстати, не верю: на фестивале «Пилот» был представлен сериал «Сидоровы», сценарий к которому был написан нейросетью — и могу сказать, что сценарист из ИИ абсолютно беспомощный…
— Мы в онлайн-кинотеатре Okko всерьез заинтересовались этим вопросом. Мы даже посвятили этой теме целый день деловой программы на фестивале «Новый сезон». И вот что я скажу: искусственный интеллект сценарии, конечно, не пишет и писать не будет. Это генеративная нейромеханика, ничего общего с творчеством не имеющая. Генеративные нейросети всегда будут представлять собой компилятивный креатив. И даже если через сотни лет эта генеративность будет на очень высоком уровне, индивидуальности и души в таких проектах не будет. Но если сценаристу удастся изучить возможности, которые предлагает ему ИИ, то многие рутинные вещи нейросеть сможет за него делать — и таким образом у творца появится больше свободного времени на что-то другое. То есть ИИ — это помощник, инструмент, а не самостоятельная единица. Например, уже сейчас при его помощи можно сгенерировать и проверить каких-либо персонажей для дальнейшего развития сюжета — и понять, в какую сторону выгоднее всего развивать историю дальше. И это я не говорю про генеративные возможности в видео, графике и музыке.
Другое дело, что продуктивность такого «сотрудничества» зависит от того, кто формулирует задачу для нейросети. Если этим занимается профессиональный сценарист, то результат будет отличным. А если нет… Из жизни пример приведу. ИИ попросили составить юридический договор — контракт артиста с продакшен-компанией. Загрузили данные, нейросеть выдала документ — на первый взгляд, просто отличный. Показали его юристу, а тот говорит: «Поздравляю, вас за эту бумагу посадят». Почему? Потому что задание для ИИ формулировал человек, не знакомый с законодательством. А если бы этим занимался профессиональный юрист, то результат был бы совершенно иной. То же со сценаристикой: ИИ может стать важным инструментом для одаренного профессионала, вопрос лишь в том, кто им пользуется и насколько умело.
— Кстати, по поводу профессионалов. Как вы их ищете? Насколько я знаю, вы один из кураторов курса шоураннеров в МШК. Насколько такой курс перспективен с точки зрения поиска авторов?
— Кураторство в МШК — лишь один из способов того, что вы называете поиском. Я же называю это педагогической коммуникацией. Потому что в данном случае дело не только в том, чтобы найти контент или сценаристов, а в том, чтобы передать опыт, что не менее важно. Ради этого мы также запустили проект «Пять пилотов для Okko» и проводим питчинги в рамках фестиваля «Медвежонок». И пусть кто-то воспринимает такие мероприятия только как конкурс сценариев: мне важнее наставническая, педагогическая составляющая. Ведь мы вместе с конкурсантами пытаемся дорабатывать их истории, учим ребят правильно подавать и продавать их. И пусть даже в моменте мы никого и ничего не найдем: мы посеем зерно, которое обязательно прорастет, и через какое-то время пусть не мы, но другие платформы и зрители смогут собрать урожай, которым можно будет гордиться.
Автор Вера АЛЕНУШКИНА
