Как думаете, что объединяет солиста группы Radiohead Тома Йорка и Владимира Высоцкого? Как ни странно, у них одна октава. Или, если выражаться точнее, микрофон «Октава». К поклонникам тульского бренда можно отнести и Стинга, Мэрилина Мэнсона, U2, Iron Maiden и звукорежиссеров лейбла Black Star. Использует его и голливудский саунд-дизайнер Чарльз Мейнс. Тот самый, который работал с Клинтом Иствудом над «Письмами с Иводзимы», что в 2006 году удостоились премии «Оскар» за «лучший монтаж звука», и мини-сериалами канала HBO «Тихий океан» и «Геттисберг», спродюсированными Ридли и Тони Скоттами. Даже знаменитое «Поехали!» Юрия Гагарина прозвучало в «Октаву». Сегодня российские микрофоны по-прежнему входят в пятерку лучших.
IPQuorum встретился с одним из разработчиков «Октавы» МК-012 и МК-011 Александром Шрайбманом.
— Действительно первый космонавт Юрий Гагарин сказал «Поехали!» именно в микрофон «Октава», или это просто красивая легенда?
— Если быть точным, то это скорее был ларингофон «Октава» — устройство, использующее механические колебания кожи в области гортани, возникающие при разговоре, для преобразования в электрический аудиосигнал, — именно его можно увидеть на знаменитой фотографии Гагарина
— Об успехах советской техники принято говорить с иронией, мол, ну не было у людей другого выбора. И тем не менее сегодня даже некоторые западные профессионалы отдают предпочтение российским микрофонам. Чем вы это объясняете?
— Причин несколько. И среди них наиболее вероятная заключается в том, что наш микрофон оптимально подходит к конкретной ситуации. Ведь всегда есть разные задачи и техника, которая призвана их решать. Представьте себе палитру художника: обычно черная краска используется как дополнение, но иногда именно она необходима в качестве основной в решении конкретной задачи, необходимости что-то оттенить. Так и тут. Наш микрофон МК-012 (просил уточнить, что может говорить именно за него) дает максимальное соединение акустической части — пространства, в котором производится запись (это может быть необязательно определенным образом настроенная студия, любое пространство), — и источника звука: голоса или инструмента. Именно это позволяет ему передавать звук наиболее органично.
Кроме того, микрофонов «Октава» много, они разные и предназначены для разных целей. Лично я с группой специалистов разрабатывал и ставил на производство МК-012 и МК- 011.
— При крушении СССР мы потеряли многие научные и технические разработки. Кроме отечественных микрофонов, которые с приходом западной техники ушли на задний план, мы лишились и своей системы многоканального звука. Расскажите о ней.
— Это была типичная ситуация для конца 1980-х — начала 1990-х годов. Многоканальная система звуковоспроизведения в то время была очень перспективна, и в качестве основной в мире была в итоге принята Dolby. Это хорошая система, у которой кроме технической новизны был профессиональный маркетинговый подход. Ее разработчики и владельцы сумели объединить технические и финансовые возможности с ожиданиями публики — и в этом они молодцы. И как только система появилась, ее сразу нацелили на получение прибыли. Именно так возникла договоренность с производителями фильмов о том, что все картины будут создаваться под Dolby.
У нас была альтернатива: либо прокатывать фильм в системе Dolby с многоканальным звуком, либо в обычном моноварианте, но с потерей зрительских ощущений. А публике важен эффект «приближения», «погружения» в звуковую картину. Кинопрокатчики были не готовы рисковать кассовой. Ну а поскольку система Dolby («многоканальный звук», «стереозвук», «объемный звук», как тогда это еще называли) была уже на слуху, наши прокатчики начали платить за лицензию. Но если большим городам это было по карману, сельским клубам или кинотеатрам малых городов выходило очень накладно.
И тогда возник вопрос, можем ли мы сделать свою систему многоканального звука, которая была бы совместима с фильмами, уже купленными за рубежом, а также подходила бы для отечественного фильмопроизводства.
Для этого нужно было разработать высококачественные специальные микрофоны и специальные громкоговорители, но сердце этого — система кодирования, которая была советского производства, но совместима с кодировщиком Dolby. Эту задачу мы и решали, когда создавали «Суперфон». Сразу скажу, это не было повторением, система была полностью оригинальной. Она была установлена во многих залах, в том числе в ленинградском «Октябрьском», в московском «Октябре» и просмотровом зале Госкино.
— Если не ошибаюсь, звук для фильма Юрия Озерова «Битва за Москву» был сделан уже в этой системе?
— Совершенно верно. И то, что звук «Битвы» был записан под эту систему, говорит о том, что «Суперфон» был не голой разработкой, а законченной системой.
Нужно было потратить какие-то деньги на небольшую реорганизацию производства и на то, чтобы эту систему установить во (не во всех) многих кинотеатрах страны. Но рухнул СССР, наступили тяжелые времена, и деньги требовались на более важные вещи, чем реорганизация отечественной системы многоканального звука.
Не последнюю роль сыграла политика: мы стали «дружить» с Западом. Это мы видели в них партнеров, они же считали нас конкурентами и рынок делить не захотели. Они предприняли разные действия, нацеленные на то, чтобы выдавить «Суперфон» из российского кинопроката. И им это удалось: мы всё отдали на откуп Dolby и развитию подобных ей зарубежных систем.
Но наша была не хуже, а главное — она была своя. Она могла не только приносить пользу, но и экономить деньги, так как мы бы не платили за использование лицензии иностранной компании.
— Это важнейшие вещи, особенно в свете современной темы импортозамещения. Сможем ли мы озвучивать кино без использования иностранных технологий?
— Сейчас системы многоканального звука работают немного иначе, и здесь, как говорится, все возможно, потому что пока у нас есть специалисты. Другой вопрос — сколько это будет стоить? Без ложного патриотизма скажу, что технически мы можем сделать практически всё. Я имею в виду не только акустику, микрофоны: в России есть талантливые и технически грамотные люди. Но здесь очень важна проблема финансирования, причем долгосрочного и поэтапного. Начиная эту работу, мы должны понимать, что через месяц все это не закончится. Однако, к сожалению, чаще бывает иначе: квалифицированный коллектив собран, сработался, есть элементная база, но финансирование не рассчитано на все этапы. Если же работу приостанавливать, то нужно учитывать, как меняется время, какие возникают технические возможности и задачи.
Нужна система, организующая сила. В ведении Министерства культуры должна быть группа специалистов, которые занимаются техническими вопросами. Пусть их будет всего несколько человек, главное, чтобы это были профессионалы, которые понимают, что нужно, например, для киноотрасли, какие существуют иностранные разработки, сколько они стоят, нужно ли приобретать их для России или лучше вложиться в отечественный аналог, кто может заняться его разработкой…
Это очень важно, причем в первую очередь для «творцов»: режиссеров, композиторов, художников, операторов... Какой техникой мы будем пользоваться завтра.
Второй вопрос — образование. Например, у нас нет сейчас в системе обучения людей, которые готовят акустиков. Звукорежиссеры остались, а звукотехники, звукоинженеры и акустики пропали. Это люди, которые являются «обслуживающим персоналом» творческих профессий, но на самом деле это огромная и важная часть работы.
— Без помощи профессионалов технических специальностей само творчество невозможно.
— Да, причем люди этих профессий должны уметь работать с аппаратурой, понимать, как выполнить технически ту или иную задачу. Например, если режиссер или звукорежиссер говорит: «Я хочу, чтобы здесь был звук более прозрачный». А сейчас таких специалистов, обладающих важными и очень нужными техническими знаниями, практически не готовят.
— Можно ли сегодня кардинально изменить ситуацию?
— Да. Нужны программисты, электронщики, акустики, математики для разработки новых быстродействующих систем, алгоритмов.
Но самое главное — необходимо политическое, государственное решение. И важно, чтобы люди, которые их принимают, понимали, стоит ли разрабатывать, развивать наши оригинальные отечественные системы звука и т. д., были компетентны, чтобы совещания по этим вопросам не были кулуарны, и чтобы на подобные мероприятия приглашались специалисты в обсуждаемой области.
Ведь всегда можно сказать о тяжелой экономической ситуации, о том, что отказ от развития отечественных разработок — это борьба за рациональное использование финансов. А также о том, что, если сейчас нет возможности прокатывать зарубежные фильмы, зачем нужна, например, российская система звука?
Но ведь можно на ту же ситуацию посмотреть под другим углом: может быть, это стимул для развития нашего кинематографа. Просто нужно понимать, что есть вещи, которые надо просто поддерживать для будущего, тем более что они не такие дорогие. Значительно дешевле иметь свои системы, а не искать аналоги за рубежом, находясь под угрозой санкций и срыва поставок иностранного оборудования.
Это тоже часть нашей независимости и государственной безопасности.
Автор: Полина РОЩИНА
