Музей-заповедник «Бородинское поле» — старейший в мире из созданных на полях сражений. Сегодня это мемориал двух Отечественных войн — 1812 года и 1941–1945 годов. О том, как живёт музей, главный экспонат которого занимает площадь в 110 квадратных километров, IPQuorum рассказал его директор Игорь Корнеев.
Фото предоставлено пресс-службой музея-заповедника «Бородинское поле»
— Как правило, на поле битвы устанавливают монумент и в юбилейные даты проводят мемориальные мероприятия. Как получилось, что Бородинское поле стало музеем?
— Сражение сыграло решающую роль в войне 1812 года. Это место стало священным не только для участников битвы и родных тех, кто в ней погиб, но для всей страны, чья судьба была там решена. Первый крестный ход по Бородинскому полю прошёл в первую годовщину битвы и долгое время устраивался ежегодно. А первым памятником стал не монумент, а храм. Маргарита Тучкова, вдова генерала Тучкова 4-го, приехала на поле в надежде отыскать тело мужа. Поиски оказались тщетными, хотя место его гибели довольно точно указал Пётр Петрович Коновницын, под началом которого служил Тучков. На свои средства Маргарита Михайловна построила там маленькую церковь Спаса Нерукотворного, освящённую в 1820 году. Впоследствии вокруг храма вырос монастырь, настоятельницей которого она стала. Памятник в центре поля, на батарее Раевского, был установлен по личному указу императора Николая I, он даже эскиз утверждал. У его подножия был перезахоронен прах Петра Ивановича Багратиона, получившего при Бородино смертельное ранение. Церемонию освящения монумента провели 26 августа 1839 года, в 25-ю годовщину вступления русских войск в Париж, в присутствии императорской фамилии, стотысячного войска и двухсот ветеранов Бородинского сражения.
— Этим всё могло и окончиться?
— Нет. Во-первых, у памятника устроили сторожку для двух ветеранов-сторожей, в обязанность которых входило не только присматривать за ним, но и рассказывать проезжающим о сражении. Они фактически стали первыми экскурсоводами нашего музея. Во-вторых, император выкупил у местных помещиков землю в центре поля и само село в пользу наследника престола, будущего Александра II. В перестроенном под царскую резиденцию усадебном доме начали собирать реликвии, связанные с битвой. Местные крестьяне приносили то, что обнаруживали на своих полях-огородах, а из столицы постепенно привозили копии портретов участников сражения, написанных Джорджем Доу для Военной галереи Зимнего дворца, картины на сюжеты сражения, книги, карты, мемуары. Поскольку в этом дворце царская фамилия появлялась только по случаю торжественных церемоний, туда постепенно начали пускать путешественников. Также небольшой музей, выставив свою коллекцию артефактов, устроил в здании железнодорожной станции Бородино в начале ХХ века начальник станции П.П. Богданович.
Фото предоставлено пресс-службой музея-заповедника «Бородинское поле»
— Бородинская колонна долго оставалась в одиночестве?
— До столетнего юбилея сражения, когда потомки участников битвы обратились к Николаю II с просьбой поставить памятники на местах дислокации частей, в которых воевали их предки. Император дал разрешение, и на собранные пожертвования было установлено ещё более тридцати памятников, по проектам Алексея Павловича Верещагина, Леонида Романовича Сологуба, Павла Алексеевича Воронцова-Вельяминова и других замечательных архитекторов. Обелисками были отмечены ставки Кутузова и Наполеона. Не удивляйтесь — на поле стоит памятник «Мёртвым Великой армии». Сегодня на территории музея более двухсот памятников, в том числе и связанных с событиями Великой Отечественной войны. Некоторые появились уже в 90-е, а в начале XXI века под Можайском был установлен обелиск «Северным амурам» — так французы называли башкирских конников, вооружённых луками. Война 1812 года была последней в истории, где использовалось это древнее оружие.
— Но были в истории музея времена, когда памятники не устанавливались, а сносились?
— К сожалению, да — в начале 1930-х. У нас в архивах сохранилось заключение некой комиссии от 1932 года о том, что монумент на батарее Раевского исторической ценности не имеет и может быть снесён. Колонну взорвали, 550 тонн высококлассного чугуна сдали в металлолом, и даже захороненный у монумента прах Багратиона — царский же генерал! — не остановил принявших решения. По счастью, останки всё-таки уцелели. С обелисков снимали цепи и ядра и тоже отправляли в металлолом. Это не было целенаправленной кампанией — местные крестьяне просто на свой лад «боролись с наследием царского строя». Года три назад к нам пришли люди, купившие дом в Можайске, и принесли обнаруженную на огороде алюминиевую доску с памятника Кавалергардскому и Конному полкам, установленного в 1912 году.
— Немцы разорить музей не успели?
— Собрание успели эвакуировать в Алма-Ату. В главном здании немцы устроили скотобойню — колбасы к рождественскому столу готовили. А когда стало ясно, что их отсюда погонят, все монументы заминировали. К нам приезжал внук маршала Говорова, командующего 5-й армией, освободившей Можайск 20 января 1942 года. Леонид Александрович ему рассказывал, как, узнав, что перед отступлением немцы поднимут все на воздух, он немедленно отдал приказ штурмовать Бородино. Памятники, конечно, пострадали от пуль и осколков, но на своих местах остались. А в 1943-м музей вернулся из эвакуации, начались восстановительные работы, и через год принял первых посетителей. В 1950-х были восстановлены и переданы музею окрестные храмы. К 150-летнему юбилею мы получили статус заповедника, получив в управление и само Бородинское поле, а к 200-летию центральная часть заповедника стала достопримечательным местом, где охранный режим ещё жёстче. Внутри красной линии даже новые дома строить нельзя.
— Всё так строго?
— Режим на поле очень жёсткий. После разгула 90-х тут нелегко было наводить порядок. Когда я пришёл директором в 2016-м, видел целые улицы снесённых незаконных построек. Музей никаких преимуществ перед местными жителями не имеет, соблюдает те же нормы. Любая деятельность возможна только после прохождения экспертиз и согласований. Самая строгая — экспертиза визуального восприятия ландшафта Бородинского поля, когда три независимых эксперта должны подтвердить, что новый объект его не нарушает. Мы недавно строили кассу у входа в монастырь, так подрядчику пришлось перекрасить сайдинг в одной гамме с оградой монастыря. Постоянно работает мониторинговая группа — следим за соблюдением режимов, установленных законом на поле, и ещё, увы за чёрными копателями. Раньше сотрудники передвигалась только по автомобильным дорогам, сейчас у нас есть квадроциклы, способные пробраться в самые труднодоступные уголки, и незаконных раскопок стало намного меньше. Отдельная забота — само поле: уборка снега, мусора, покос травы. Мониторим не только состояние поля, но и проведение хозяйственных работ. Если вы купили дом и хотите перестроить или возвести на его месте новый, то придётся согласовывать и площадь фундамента, и высоту дома (не выше шести метров), и даже цвет крыши. Кто-то не выдерживает и уезжает, зато оставшиеся заботятся о поле как о собственном доме. У нас со связью сложно, потому что даже вышку сотовую поставить нельзя: предельная высота объектов на поле — восемь метров. А у музея несколько зданий на расстоянии четырёх-пяти километров друг от друга, и передача информации — та ещё проблема. Но мы её решаем с соблюдением установленных норм и правил.
Фото предоставлено пресс-службой музея-заповедника «Бородинское поле»
— В 2025 году предполагается завершить формирование Государственного каталога Музейного фонда страны. Ваш главный экспонат каталогизации, конечно, не подлежит. А с остальными как?
— Мы закончили оцифровку своего собрания. Госкаталог незаменим при организации межмузейных проектов — можно сначала отобрать по каталогу то, что может подойти, а потом ехать и прицельно отсматривать экспонаты. Подготовка выставок к 80-летию Победы идёт полным ходом. Самые уникальные вещи поедут в Москву, Петербург, Нижний Новгород.
— Зарубежные контакты поставлены на паузу?
— Вовсе нет. Весной в Греции, я уверен, нам удастся провести выставку. Рабочее название — «Греки на службе в русской армии». Посвящена она будет шестерым генералам греческого происхождения, участникам Бородинского сражения. И второй темой будет «Греческое НЕТ нацизму». Мы ещё постараемся рассказать, как русские и греки вместе боролись против фашизма. Мы подготовили цифровые копии портретов, хранящихся у нас, остальные заказали у коллег из Эрмитажа и Русского музея, и сделали качественную печать на холсте. Плюс планшеты с дополнительной информацией с переводом на греческий. И, главное, нашли возможность доставить выставку в Афины. Аналогичную выставку несколько лет назад мы делали в Сербии — в русской армии верой и правдой служили десять генералов сербского происхождения, начиная с известного всем Милорадовича, и шесть из них сражались под Бородино. Она была подарена Русскому дому в Белграде. Её возили по всем городам, где живут их потомки. Насколько нам известно, она до сих пор цела.
— Кто ваши нынешние посетители?
— Более половины — школьники, начиная с первоклашек. Российское военно-историческое общество привозит к нам ребят в двухдневные туры. У нас есть небольшая сертифицированная гостиница, перестроенная из бывшего пионерского лагеря. Летом мы там проводим историко-патриотические сборы, куда приезжают дети со всей страны и Республики Беларусь. Бородино входит в список для обязательного посещения школьниками Московской области — это инициатива губернатора Андрея Юрьевича Воробьёва. Из Москвы семьями приезжают, чтобы поучаствовать в олимпиаде «Музеи. Парки. Усадьбы». Поток огромный, и наша задача — сделать так, чтобы посещение музея не было просто галочкой в отчёте. Наши экскурсоводы — настоящие психологи, умеющие работать с детьми разного возраста и уровня подготовки. Ребёнка держит только искренний интерес и… игра. У нас по полю одновременно может человек сто пятьдесят с квестом бегать.
Фото предоставлено пресс-службой музея-заповедника «Бородинское поле»
— На сегодняшний день мы имеем уже два поколения, выросших с гаджетами в руках. Насколько ребята готовы к встрече с вашим музеем?
— Не нужно всё сваливать на гаджеты. Мы их сами детям в руки даём. А они всё равно остаются детьми, и игра для них по-прежнему главный способ освоения мира. Вот в игру их и надо вовлечь. Придумали огромные пазлы 4х4 метра по сюжетам сражения, так их взрослые собирают с не меньшим увлечением, чем дети. У нас даже дни рождения теперь отмечают — экскурсией и квестом. Я часто езжу по школам, но не в костюме с галстуком, а в специально пошитом историческом мундире — так ребят легче зацепить. Начинаем, как водится, со «Скажи-ка, дядя…». Стихи Лермонтова, как правило, вспоминают, но в теме разбираются не всегда. Однажды на вопрос, кто с кем сражался под Бородино, я услышал — Гитлер с Наполеоном. И это был единственный ответ. А в зале человек сто пятьдесят, учителя сзади по стеночке жмутся, глаза отводят. Но такая ситуация всё-таки редкость. Мой опыт поездок по стране показывает — чем дальше от столиц, тем выше интерес к нашей истории. На «День Бородина» приезжает до 150 000 человек. Всегда многолюдно на фестивалях «Стойкий оловянный солдатик» и «Бородинские фанфары». Чтобы попасть на наши летние военно-исторические сборы, ребята конкурсный отбор проходят.
— Бородино — музей особенный. Найдётся ли тут место мультимедийным технологиям?
— Вопрос очень тонкий. До Бородинского музея я работал в Военно-историческом обществе, курировал мощные мультимедийные выставочные проекты по всей России. Я инженер по первому образованию, понимаю, что и как работает. Когда пришёл сюда, хотел использовать имеющийся опыт, пригласил компании, занимающиеся внедрением мультимедиа. Тогда всё уперлось в финансы. Пришлось притормозить. А когда вник в работу поглубже, понял: мультимедиа для нас не приоритетное направление. Мы обладаем уникальной коллекцией подлинников. Русские и французские знамена, некогда находившиеся в усыпальнице Кутузова в Казанском соборе. Мундиры баварских стрелков — их всего два в мире сохранилось, и оба — у нас. Наибольшее восхищение гостей вызывает макет сражения в центральном зале. Не виртуальный, а вполне вещественный — с оловянными солдатиками, укреплениями из папье-маше, ручейками из стекла и всем прочим. Внедрять технологии нужно очень осторожно, проверяя каждый шаг. Вмешательство мультимедиа в экспозицию, посвященную Великой Отечественной, сразу разрушит её атмосферу. Проекторы, экраны, интерактивные панели — это всё хорошо, но мы не хотим уйти в игрушки-войнушки, потому что мы говорим о таком горьком и суровом деле — о войне.
— На вашем сайте есть виртуальный тур по музею. Насколько он эффективен в привлечении посетителей?
— Это очень эффективный метод. Тур помогает потенциальным гостям понять, что они у нас смогут увидеть. Это промо — яркое, сочное — такое, чтобы человек сказал: «Я там никогда не был, надо ехать!» И приехал к подлинникам. Интересно представить предмет — вот наша задача. В планах у нас и VR, и 3D, но в первую очередь мы озаботились такой «простой» вещью, как аудиогид. Такой, чтобы радиометка перехватывала ваше положение. Теперь решаем вопрос с аппаратурой, которая позволяла бы группам не мешать друг другу — залы у нас небольшие, экскурсоводам и посетителям зачастую приходится очень нелегко. Мы должны сначала внедрить то, что поможет посетителям. Я время от времени хожу за группами, прислушиваюсь, что люди говорят.
— В засланного казачка играете?
— А как иначе сделать правильный выбор? Мы для людей работаем. Должны их слышать. Сделали понятную навигацию с картами-схемами и стрелочками. Запустили электрокар по специальному маршруту для приехавших впервые — быстрая экскурсия без подробностей, но по всем объектам, с указанием, где что происходило. И вернувшись в точку старта, люди уже понимают масштабы музея и могут определиться, куда двигаться в первую очередь. Специфика наших музеев — пространство. Посетителей надо вести за ручку, обеспечив самым необходимым: парковкой, удобствами, питанием. Однажды получили такой отзыв — не ожидали увидеть маленький Версаль в центре России. Сравнение удивительное, но мы действительно всё содержим в идеальном порядке. Если ночью шёл снег, утром все подходы к монументам должны быть расчищены. Музей начинается с эмоции: не понравится человеку — он и сам уедет, и других отвадит. У специалистов по продажам есть правило: довольный клиент — это плюс ещё три, недовольный — минус десять. В музее то же самое, если честно.
— Военно-историческим музеем трудно сегодня быть, если учесть, что само понятие «воспитание» только недавно начали восстанавливать в правах?
— Если мы им заниматься не будем, то кто тогда? Да, мы воспитываем любовь к Родине, гордость за неё. Мы напоминаем о том, что, если мы не будем достойны предков, не будет и нашей великой страны. Первокурсники факультета политологи МГУ получают на батарее Раевского студенческие билеты. Призывники отсюда служить Родине уходят. Родители ребят, побывавших у нас на военно-исторических сборах, письма благодарные пишут — сын книжки читать стал, посуду моет. Велосипед изобретать не обязательно. За основу можно брать опыт предыдущих исторических периодов, там много было полезного, но адаптировать его под изменившиеся условия необходимо. Игра — увлеченность — искренний интерес — эта триада и тогда работала, и сейчас.
— «История — не учительница, а надзирательница: она ничему не учит, но сурово наказывает за незнание уроков» — согласны с Ключевским?
— Абсолютно прав был Василий Осипович. Мы — военно-исторический музей и, пожалуй, лучше многих видим, к чему приводит стратегия воспитания «продвинутых потребителей» и как меняются наши дети, прикасаясь к нашей исторической памяти. А если так, то мы передадим страну в надёжные руки.
Автор: Виктория Пешкова
