1 сентября — это не только День знаний, но и официальная дата основания старейшего в стране федерального информационного агентства ТАСС. Вот уже более ста лет здесь управляют гигантскими новостными потоками, рассказывая о главных событиях страны и мира. Что позволяет ТАСС не терять актуальности и не снижать планки, может ли появиться популярный сериал о жизни агентства и заменят ли нейросети привычных корреспондентов — все эти вопросы IPQuorum задал руководителю редакции социальной и гуманитарной информации ТАСС Наталье Бариновой.
Фото Натальи Бариновой
— Вы 24 года работаете в ТАСС. За это время информационное поле и скорость распространения информации поменялись кардинально. Что, на ваш взгляд, позволяет агентству адаптироваться к переменам и не тонуть в потоке новостей?
— Во-первых, мы довольно серьезно фильтруем новости. Нам интересно то, что действительно оказывает влияние на людей. А событий, которые по-настоящему важны для субботы, воскресенья, понедельника и так далее, на самом деле не так много. Во-вторых, у нас строгие критерии. Мы никогда не занимаемся тем, что на журналистском языке называется «джинсой», то есть чистым пиаром и заказухой. Плюс у нас не бывает случаев, когда мы «падаем» в желтизну. Иногда думаешь, можно побежать за повесткой — кто-то женился, развелся, упал со сцены — понимаешь, будут ссылки, будут читать, но мы не зря отвечаем за гуманитарную информацию, а потому множество сомнительных инфоповодов отметаем в зачатке. Именно это позволяет нам справляться с потоком новостей, хотя он, конечно, безумный. Но у нас он — понятный и не на потребу дня.
— Сколько примерно сообщений в ленте ТАСС за день?
— Весь поток посчитать нереально. Во всем ТАСС это в среднем около 3000 сообщений в сутки, включая зарубежные ленты. Но если говорить исключительно про культуру, то примерно около 50. Конечно, когда идут совещания или, не дай Бог, кто-то умирает, — больше. Но в среднем 50 сообщений.
— Редакция социальной и гуманитарной информации — что в нее входит?
— Внутри редакции два отдела: социальная политика, куда входят здравоохранение, образование, и вся федеральная культура — от эстрады, цирков, даже моды, до Большого театра. Само собой, мы отслеживаем все регулирующие ведомства: Минтруд, Пенсионный фонд, Минздрав, Роспотребнадзор, Минкультуры, Фонд кино и так далее. Мы же занимаемся освещением вопросов религии, пишем про погоду и про СМИ.
— И сколько людей этим занимается?
— В нашей редакции сейчас 15 человек. Ищем еще одного корреспондента.
— Многие журналисты, когда выходят в начальники, перестают писать сами. Вы — нет, почему?
— Понимаете, тут два фактора. Первый — я люблю то, что делаю. И второй — какие-то новости приносят лично мне, Наталье Бариновой. Не так давно одна из молодых коллег очень удивилась, когда на мероприятии ко мне подошла очень высокопоставленная персона и сама начала общаться. Я тогда объяснила, что за 24 года, что я в профессии, даже гриб бы оброс какими-то контактами. А так как я далеко не гриб, у меня очень хорошие связи, налаженные. Иногда быстрее и проще написать самой. Последнее время, к сожалению, не хватает времени, чтобы самой брать развернутые интервью. Мне этого очень не хватает, так как я это очень люблю.
— Есть самые запоминающиеся герои?
— Мне всегда очень везло на людей. За все годы с откровенным немотивированным хамством сталкивалась примерно раза три. И каждый раз понимала, что дело не во мне, просто человек такой. Хотя не скрою, это неприятно, сколько бы ни работал. Но такое редкость. Если говорить об интервью, которые запомнились, то каждый раз невероятно интересно общаться с Андреем Кончаловским, Никитой Михалковым. Это всегда нечто новое, неожиданное. Запомнилось интервью с Ларисой Гузеевой. Оно получилось далеким от желтых заголовков, которые к ней, к сожалению, приклеились. Мне хотелось открыть ее по-другому, при этом не лишив привычных ярких фразочек. И, кажется, у меня это получилось. Разговор вышел пронзительным и глубоким. Ведь интервью — это история двух людей, важно не только то, что человек отвечает, но и на какие вопросы. Мне не близки интервью «на уничтожение», мне интересно раскрыть человека. Нравится, когда возникает контакт, это бесценно. Отдельно счастлива от того, что застала актрис нашего золотого фонда: Элину Быстрицкую, Клару Лучко, Татьяну Шмыгу, Людмилу Гурченко, Аллу Балтер. Это был совсем иной уровень общения. Они были внутренне свободнее, мне кажется, честнее во многом. Так что, повторюсь, мне очень повезло.
Фото Натальи Бариновой
— Вы делали интервью с Владимиром Познером, в котором он сказал, что «брать интервью у людей, которых любишь, которые тебе близки, просто невозможно». Согласны с ним?
— Трудно ответить однозначно. Мне кажется, что нет какого-то универсального правила. Обычно интервью длится полчаса-час, и за это время надо человека разговорить, раскрыть, почувствовать. С одной стороны, кажется, что когда человека знаешь, то, кажется, что это проще. Но, с другой, какие-то острые истории поднимать не будешь, тебе это и в голову, скорее всего, не придет — наступать на больную мозоль. А значит, разговор может выйти более предсказуемым, сглаженным. Включается определенная самоцензура, так как знаешь, в какую сторону идти не стоит. Так что, наверное, я с Владимиром Владимировичем согласна. Например, у нас в редакции есть практика, когда готовим интервью с каким-то крупным чиновником, то сначала мы собираем вопросы по профильным темам, а затем просим наших родных сказать, о чем бы им было интересно услышать. Иногда у тех, кто совершенно не в повестке, вопросы звучат неожиданно и очень точно, так как их взгляд незамутнен. Их ничто не ограничивает.
Кстати, с Владимиром Владимировичем тоже интересно вышло. Это было к десятилетию его программы. Мы не были с ним знакомы. Больше того, в то время он практически не давал интервью. На Первом канале мне честно сказали, что ничего не получится. Так что я просто написала ему на почту. Надо отметить, что еще до того, как я пришла работать в ТАСС, я хотела попасть к нему в «Центр Медиа Программ», который находился в Домжуре. Но меня «с улицы» не взяли. Соответственно, у меня был вопрос про Школу телевизионного мастерства. И, как ни странно, именно это его зацепило и побудило согласиться на интервью. Так что никогда не знаешь, что именно «выстрелит». Так что, конечно, с незнакомыми людьми сложнее общаться, но интереснее.
— Вы сказали, что «с улицы» вас в «Центр Медиа Программ» не взяли, а в ТАСС можно попасть без протекции?
— Конечно. Я именно так и попала. Причем в буквальном смысле этого выражения. Я училась в Литературном институте имени Горького, что на Тверском бульваре. Однажды мы с подругой гуляли и просто пришли в ТАСС на проходную и сказали, что хотели бы там работать. Нам ответили, что нужно пойти в учебную часть и взять направление на практику. Так что никакой протекции не было.
— А насколько трудно устроиться к вам в редакцию, учитывая, что вы в поиске корреспондента?
— Мы рассматриваем абсолютно всех кандидатов. Другой вопрос, что сегодня очень мало тех, кто умеет писать по-русски, грамотно и понятно, причем среди тех, кто закончил профильные вузы. Понятно, что в журналистике никто не Пришвин, не Пушкин и не Достоевский, но уровень владения родным языком очень низкий. Удивительно, как много в СМИ пафоса, штампов, да и просто откровенно криво и безграмотно написанных текстов. Мы же в нашей редакции вышли на определенный уровень, который очень не хочется терять. Кроме того, мне хочется видеть в своей команде тех, кому не все равно, где работать, кто понимает, что такое ТАСС. Это не просто ступенька.
— Не так давно вы принимали участие в проекте издательства «Юнимедиа» «Серебряные вечера», где как раз обсуждалась тема преемственности поколений в области журналистики. Вы сказали, что молодые люди быстро выгорают, начинают жаловаться на график, усталость. Как думаете, почему они не готовы работать 24/7?
— Потому что у них иные взгляды на жизнь и другие приоритеты, чем у предыдущих поколений. Им очень важна свобода, время, которые они могут уделить себе. Они не хотят тратить жизнь исключительно на работу. Некоторые сотрудники честно мне говорили, что им не нужно повышение зарплаты, главное — принадлежать себе и жить в том ритме, который нравится. Они не хотят вздрагивать от звонков, куда-то бежать. Им хочется реализоваться не как профессионалу, а как личности. И в этом, по большому счету, нет ничего плохого, но это несовместимо с новостным потоком, с тем, чтобы быть частью такой структуры, как ТАСС. Тут нужно не просто быть в потоке, а в информационном потоке, причем получать от этого удовольствие.
— То есть ТАСС — это долгоиграющая история?
— Да. Причем сейчас агентство делает все, чтобы людям было интересно работать. Хочешь быть в кадре — пожалуйста, хочешь писать лонгриды — вот тебе мастер-класс, хочешь развиваться — целый набор тренингов. Есть курсы по языкам. Причем не только английский, французский, немецкий, но и китайский, например. То есть возможностей для развития внутри ТАСС очень много. Да и зарплата вполне приличная. Нужно только уметь и хотеть работать.
— А что помогает вам не уставать от работы, в которой довольно много рутинного?
— Не знаю, достаточно ли такого объяснения, но мне действительно интересно то, что я делаю. Мне нравится быть в центре событий, общаться с людьми, обучать новых сотрудников. До сих пор, когда мне приносят «в клюве» какую-нибудь эксклюзивную новость и я отправляю ее на выпуск, у меня глаз горит. Конечно, у меня бывают периоды, правда очень короткие, когда, как говорил мой мастер в Литинституте, буквы просто вводят в какой-то ступор. В такие моменты мне нужно просто немножко выдохнуть, съездить за город, побыть с родными. Но в целом, к счастью, я не отношусь к тем людям, которые каждое утро думают: «Боже, опять надо идти на работу». Я иду с радостью просто потому, что мне это интересно. И хотя я пришла в ТАСС с улицы, думаю, что дверью я не ошиблась.
— Если бы вас попросили продолжить фразу «ТАСС— это...», что бы вы сказали?
— ТАСС — это в первую очередь уровень. Люди потому нам и доверяют, что мы стараемся держать марку. Конечно, наша профессия напоминает качели, то вверх, то вниз. Сегодня ты, завтра — тебя. Но при этом процент побед у нашей редакции по сравнению с другими информагентствами — 85%. Это хороший показатель. Когда мы проигрываем, я говорю ребятам: ничего страшного, завтра будет иначе, в нашей профессии все отыгрывается.
— А если сравнивать ленту ТАСС с новостными Telegram-каналами, то тогда какой процент побед?
— Тоже очень приличный. Во-первых, у ТАСС есть свой ТГ-канал, где около 400 000 подписчиков, и все самые главные новости, которые могут заинтересовать читателя, моментально попадают туда. Во-вторых, каналы пока все-таки проигрывают нам по качеству. Плюс мне как профессионалу всегда видно, что там огромное количество вбросов, конфликтов интересов и необъективных данных. Например, появляется информация о кадровых изменениях в каком-то театре или музее, а ты точно знаешь, что этого не может быть. И это просто кто-то с кем-то сводит личные счеты. И это, к сожалению, не редкость. В погоне за скоростью каналы часто готовы делиться даже ничем не подкрепленными слухами.
Нам часто говорят, что ТАСС не может себе чего-то позволить. На это я всегда отвечаю, что в первую очередь мы не можем позволить себе непроверенной и неточной информации.
– Кого вы сами читаете в Telegram?
— Все профильные каналы, которые касаются наших тем, плюс несколько анонимных, таких как «Закулиска», «Невминкульт».
— Не было желания завести свой собственный?
— К сожалению, пока на это у меня просто нет времени. Пока была пандемия, мы работали не просто без выходных, у нас на сон оставалось два-три часа.
— Есть такой сериал «ТАСС уполномочен заявить…», но это скорее шпионский детектив. При этом есть популярный американский сериал «Служба новостей». Как думаете, можно было бы сделать сериал про будни информагентства?
— Несколько лет назад у нас была такая идея, и я думаю, что мы к ней рано или поздно вернемся. Другой вопрос, что «Служба новостей» — это сериал про вымышленный канал, у них была возможность отстраниться, мы же скованы конкретной фактурой. И получается, и правду не расскажешь, ведь нельзя полностью раскрыть нашу кухню, и выдумывать нельзя, потому что есть объективная реальность. Слишком много судеб связано с агентством.
Кроме того, хочется показать ТАСС в развитии, так как у нас по-настоящему очень яркая история. Было бы очень интересно показать, как жило агентство в начале века, в 50–60-е годы. Для этого просто нужны силы и время. Вот и всё.
— В США есть прецедент, когда журналистов-новостников заменили на нейросеть. Возможно ли это у нас? Что мы можем противопоставить ИИ?
— На среднем уровне она уже сейчас может написать информационную заметку, но заменить живых корреспондентов ей не удастся. Например, человек способен вычленить из речи спикера наиболее важные, действительно наполненные смыслом фрагменты. Нейросеть, мне кажется, вряд ли на такое способна. Кроме того, у нас есть желание приподнять уровень наших читателей, обогатить их не только информационно, но и интеллектуально. Думаю, нейросеть вряд ли даже ставит перед собой такую задачу. Поэтому, пока мы будем ориентироваться на человека, стараться сделать его лучше, ИИ с нами не справиться.
Автор Ксения ПОЗДНЯКОВА
