«Наша исконная культура»
«Текстильная промышленность России полностью зависит от зарубежного сырья, — рассказывает генеральный директор «Фабрикс» Павел Радель. — На территории России можно по пальцам пересчитать тканые и трикотажные производства, которые предоставляют эти материалы для брендов одежды. Мы не полностью закрываем потребность российского рынка по тканям и трикотажу, так что их везут из стран СНГ и Азии, а прежде возили и из Европы».
Фото предоставлено пресс-службой «Фабрикс»
Трудные времена для текстильной промышленности начались после распада Советского Союза, в 90-е годы. Экономические реформы, перенасыщение внутреннего рынка импортными товарами и подорожание путей поставок из бывших советских республик привели к сокращению объема производства в четыре-пять раз. Значительнее всего уменьшилась доля отечественных хлопковых тканей: хлопчатник в России никогда не выращивался из-за неподходящих климатических условий. В отличие от льна. «Россия была одной из первых по производству льна. Он у нас растет везде, особенно в северных широтах. Мы вообще, мне кажется, с ног до головы должны быть в него одеты, потому что это наша исконная культура», — говорит Елена Роженко, основательница псковского бренда одежды Solo a lei.
Первые упоминания о возделывании льна в России относятся еще к X‒XI векам, но настоящая история льняной промышленности началась благодаря Петру I. Тогда мануфактуры производили тонкое кружево, паруса для флота и армейскую форму. К концу XIX века именно лен составлял основную долю российского экспорта. В конце XX века ситуация изменилась. По сведениям журнала «Агроинвестор», в первой половине 70-х годов льняные посевы занимали территорию площадью в 650 000‒750 000 га (первое место в мире). Сейчас — меньше 53 000 га. Снизились и объемы производство: 48 000 т волокна в 2000 году против 30 000 т сегодня.
«Насколько я знаю, проблема в том, что сейчас лен мало кто сеет, — рассказывает Елена Роженко. — Вся сфера находится в запустении. Очень сложно найти фермеров, которые согласятся отдавать поля под засев льном, хотя эта культура растет практически как сорняк, не требуя никаких особых вложений. Должно быть, боятся, что на него не будет спроса». Упадок в сфере дошел до того, что до 2018 года в течение 30 лет на территории России не открылось ни одной фабрики по производству льна. Ситуация изменилась, когда проект «Русский Лён» объявил о начале строительства нового льнокомбината в Смоленской области.
Чаще всего в текстильной промышленности используется длинное и короткое льняное волокно. Длинное волокно добывают из льна-долгунца, и его обработка куда сложнее и дороже, зато именно из этого волокна получаются ткани более высокого качества, идущие на пошив белья и одежды, да и стоит оно в три-пять раз выше. У короткого волокна более широкий спектр применений: его используют для мешочных и брезентовых тканей, строительных материалов, бинтов и целлюлозы.
По данным на 2021 год, 61% мирового объема длинного льняного волокна производят во Франции, 14 — в Бельгии и Египте, 6 — в Беларуси и только 3% — в России. Хуже того: даже то волокно, что собирают на российских полях, продается в качестве сырья зарубежным производителям ткани.
«До февраля многие наши льняные производства работали на экспорт. Нам, локальным брендам, оставались какие-то остатки», — рассказывает Елена Роженко.
Это же подтверждает и Ксения Коркина, директор льняной мануфактуры «Лебедь». По ее словам, весь урожай льна-долгунца, используемого для получения длинного волокна, в Тверской области уже продан китайским производителям. Сейчас она занимается восстановлением Красавинского льнокомбината — одной из самых крупных и известных текстильных фабрик в России. Она планирует запустить производство пряжи, костюмно-плательной и постельной ткани. Государство существенной помощи ей не оказывает, несмотря на то что возобновление работы комбината поможет создать несколько десятков новых рабочих мест. Ксения рассказывает, что сейчас в России не выпускают специальную технику для сева, уборки и переработки льноволокна, а китайская альтернатива собрана по старым советским чертежам. Оборудование для посева, по ее словам, разрабатывают в городе Пушкино, но широкого и массового производства в России нет.
Специалистов и технологий нет
Производство синтетических тканей в России развито слабо, хотя у нас есть естественное конкурентное преимущество: синтетические ткани делают из остатков переработки нефтепродуктов — например, известные многим полиэстер, нейлон и лайкру. 67% производства полиэстера приходится на Китай, примерно половина этого объема идет на пошив одежды. По оценке заместителя министра промышленности и торговли Виктора Евтухова, Россия изготавливает примерно 400 млн м2 синтетической ткани в год.
Президент СОЮЗЛЕГПРОМа Андрей Разбродин. Фото предоставлено пресс-службой СОЮЗЛЕГПРОма
Если технологии производства натуральных тканей в России были освоены довольно давно, то с синтетическими дело гораздо сложнее. По словам Ксении Коркиной, за последние десятилетия были закрыты не только многие фабрики и комбинаты, но и специальные учебные заведения. По мнению президента СОЮЗЛЕГПРОМа Андрея Разбродина, уровень подготовки специалистов в текстильной промышленности просто «не отвечает системным требованиям». При этом в отрасли «одна из самых тяжелых ситуаций», кадров не хватает во всех сферах: от швей и мастеров до технического персонала.
«Технологий в России нет, оборудование не производится», — говорит Павел Радель. «Мало того, вырождаются такие специалисты, как ткач, вязальщик, мастера по настройке, колористы — ничего этого нет, никто этому не учит. Это большая проблема». По его словам, большая часть российских специалистов в текстильной отрасли предпенсионного возраста и пенсионеры: люди, которые застали СССР и получали там полноценное образование. «Все турецкие производители, которые строили в России свои трикотажные фабрики, главных технологов и мастеров-технологов привозили из Турции, — продолжает Павел. — Востребованность сейчас колоссальная, но она не закрыта ничем — у нас просто не хватает людей».
Застой в отрасли нередко объясняется отсутствием спроса со стороны отечественных производителей одежды. IPQuorum решил поговорить с представителями нескольких российских брендов, чтобы узнать, ткани каких производителей они закупают для своих вещей, и почему.
Катя Бессмертная, создательница бренда Gaia atelier, рассказывает, что прежде они покупали российскую шерсть: «Из плюсов: низкая стоимость. Минусы — качества ткани (колючая и дает усадку), небольшой выбор цветов, поэтому мы предпочитаем итальянскую шерсть», — рассказывает она.
Елена Роженко отмечает преимущества российских натуральных тканей: «Я очень люблю российский лен, он нравится мне значительно больше раскрученного белорусского, — говорит она. — В белорусском, конечно, есть свои однозначные плюсы: у них очень богатая палитра цветов, широкий выбор, но высокая цена и неподходящее качество волокна. Оно нравится всем — мягенькое, приятненькое, но лен все-таки материал выносливый и суровый. Он знаменит именно тем, что устойчив для стирки, а обработка белорусского льна делает его недолговечным».
Дизайнер Виктория Андреянова на выставке "Интерткань-2022". Фото предоставлено пресс-службой СОЮЗЛЕГПРОма
Зависимость от импорта
С января по октябрь 2021 года текстильная промышленность передавала потребителям товар на общую сумму 504,5 млрд рублей. По данным Виктора Евтухова, в 2020 году сумма за этот же период была в 1,2 раза меньше. При этом объем потребления в России выше: с января по октябрь предприятия приобретали продукцию на сумму почти 1,4 трлн рублей.
Отрасль до сих пор сильно зависит от иностранных материалов: «Да, что-то у нас есть, но этого мало, — рассказал IPQuorum представитель СОЮЗЛЕГРОМа. — Тем более для производства одежды. Кроме того, производится не вся необходимая фурнитура, так что все подотрасли производства товаров легкой промышленности мы не сможем обеспечить. Санкций на ткани у нас на данный момент нет, поэтому существенно структура этого рынка не изменится: как были ткани разного сегмента из Италии, Франции, Кореи, Японии, Турции и Китая, так и будут».
Из-за изменений в логистике дорожает доставка, отметили в СОЮЗЛЕГПРОМе. Значит, дорожает всё. «За счет роста цен на нефть будет расти стоимость синтетических нитей, пряжи и сделанных из них трикотажных тканей. Хлопковый рынок чуть-чуть подрастает, насколько я знаю, но он всегда флуктуирует», — рассказывает Павел Радель.
Эту тенденцию уже отмечают российские бренды: «Весенне-летнюю коллекцию мы полностью отшиваем из белорусского льна. Проблем с поставками не было, но стоимость ткани увеличилась на 60%», — говорит Катя Бессмертная. Вполовину повысились цены и у европейских, и у турецких производителей, говорит Оля Лё, основательница бренда Лё.
Однако повышение цен — это не единственная трудность, с которой предстоит столкнуться отрасли. По словам Павла Раделя, российским производителям придется отказаться от европейского оборудования. «Люди теперь будут переходить на Турцию и Китай», — говорит он. Заместитель министра торговли и промышленности Виктор Евтухов, напротив, проблемы в этом не видит. По его словам, у идеи локализовать производство специального технического оборудования в России мало перспектив: «Поверьте, невозможно производить оборудование для всех отраслей обрабатывающей промышленности, в этом нет необходимости, потому что, если ты производишь оборудование для такой отрасли, ты должен его продавать не только внутри страны, но на экспорт, а это значит — бороться с гигантами».
Кто останется на рынке?
«Я думаю, что сейчас очень важно поддержать наших производителей, — говорит Елена Роженко. — Я надеюсь, что не только мы, но и другие бренды не будут обращаться к Китаю. Китайский лен — это вообще смешно: он у них не растет».
Павел Радель считает, что производящиеся в России натуральные ткани могут стать полноценной адекватной заменой импортным: «Это небывалый исторический шанс вырасти и занять долю рынка, быть востребованными на территории России, но количество тканей из Китая и Турции как были огромными, так и остались. Чтобы это изменить, нам нужно выстраивать здесь производственные базы трикотажного и тканного производства, но этим никто не занимается. Есть, конечно, заводы — и старые модернизированные, и несколько новых поставили, — но это совершенно не покрывает потребности российского рынка. Нужно строить целый текстильный кластер, но на это пока планов нет и деньги не выделяются».
Выставка "Интерткань-2022". Фото предоставлено пресс-службой СОЮЗЛЕГПРОма
Президент СОЮЗЛЕГПРОМа Андрей Разбродин также считает, что освободившуюся после ухода западных брендов нишу удастся заполнить. Даже разрыв логистических цепочек, по его словам, можно использовать на пользу отрасли: теперь заказы будут чаще размещать на российских швейных предприятиях. Уже сейчас можно говорить об ощутимом увеличении нагрузки на российские швейные предприятия: если в начале 2019 года говорили о цифрах в 45-47%, то сегодня они выросли до 120%.
Прогнозы Кати Бессмертной не столь оптимистичны. Она считает, что российским производителям ткани еще есть над чем работать: «Для того чтобы повысить спрос, им стоит расширять ассортимент с учетом визуальных трендов и стремиться к повышению качества».
На энтузиазме бизнеса
От санкционной политики пострадали все отрасли экономики России. Ясно, что в этих условиях ни крупный, ни малый бизнес не сможет продолжать функционировать без серьезной помощи со стороны государства. По мнению Андрея Разбродина, сейчас перед отраслью стоит две приоритетные задачи. Во-первых, необходимо по возможности минимизировать потери для промышленников и предприятий, сохранив уровень, достигнутый к началу 2022 года. Во-вторых, нужно научиться ориентироваться в новой экономической реальности: найти замену импортным товарам, технологиям и сырью в России, а также установить более близкие связи с другими странами (к примеру, с Евразийским экономическим союзом). СОЮЗЛЕГПРОМ уже выработал перечень оперативных мер для поддержки отрасли и направил его в Министерство промышленности и торговли России.
Фото предоставлено компанией "Унтекс"
На данный момент государство приняло множество мер по поддержке российских предпринимателей. Помимо общих (кредитные каникулы, четвертый этап амнистии капиталов, мораторий на возбуждение дел о банкротстве) можно выделить программу субсидирования части авансового платежа на оборудование, приобретаемое в лизинг. Об этом IPQuorum рассказал коммерческий директор компании «Унтекс» Алексей Калугин: «26 мая был издан протокол очередного конкурсного отбора, согласно которому наша компания тоже будет являться получателем субсидии». Также, по его словам, государство временно обнулило таможенные пошлины на часть импортного сырья для легкой промышленности.
Однако этих мер недостаточно. «Какой-то реальной помощи от государства я не вижу, — говорит Павел Радель. — Нет настоящей программы на развитие текстильной отрасли. Мы не производим станки, не планируем ничего для выстраивания полноценной цепочки — от ресурсов до готового продукта. Все это делается на энтузиазме бизнеса, зачастую — даже не российского».
Полноценные итоги можно будет подвести лишь в конце 2022 года. Нескольких месяцев недостаточно, чтобы оценить тяжесть удара по экономике и успешность предпринимаемых государством и предприятиями мер. Остается только надеяться, что испытание этой весны станет шансом коренным образом изменить ситуацию на российском рынке.
Автор: Маргарита Захарова
