Как правильно защитить свой fashion-продукт, должен ли цвет становиться предметом охраны, насколько дизайнеру нужно глубоко погружаться в тему интеллектуальной собственности, что считать вдохновением, а что копированием и почему юриста нужно выбирать так же тщательно, как мужа или жену, обсудили на «Российской креативной неделе. Москва Фест». На сессии «Право на насмотренность. Как не создать то, что создали другие?» выступили основатель Центра правовой защиты творческой индустрии ArtLaw Руслан Гацалов; основательница и дизайнер бренда BITTE RUHE Ксения Кудряшова; член Ассоциации Высокой Моды и Прет-а-Порте России, заведующий кафедрой дизайна костюма Института дизайна РГУ им. А.Н. Косыгина Сергей Сысоев. Модерировала дискуссию директор Научно-образовательного центра интеллектуальной собственности и цифровой экономики Digital IP Екатерина Чуковская.
В суд или не в суд
Вопрос, стоит ли отстаивать свои интеллектуальные права в суде, в дизайнерском мире по-прежнему дискуссионный. Некоторые, как, например, модельер и основатель собственного бренда Сергей Сысоев, придерживаются точки зрения, что не стоит тратить время и энергию на судебные тяжбы.
— Меня копировали не раз. Конечно, творческому человеку всегда обидно, когда воруют его идеи и присваивают сделанные им открытия. Себя я всегда утешаю тем, что копия никогда сравнится с тем, что создал я, и покупатели и клиенты не могут этого не замечать. Кроме того, с опытом —а моему бренду уже более 25 лет — я научился распределять время и нагрузку. Каждый раз я тщательно взвешиваю, стоит ли тратить силы на отстаивание своей правоты с кем-либо или лучше пойти сделать нечто новое. Не знаю, прав я или нет, но я придерживаюсь правила, что копируют ущербные люди, а я вновь придумаю и создам уникальную вещь, — говорит Сергей Сысоев.
Молодой дизайнер Ксения Кудряшова, напротив, решила, что готова попробовать наказать мошенников и защитить свой свитшот с корсетными линиями в суде. Дело стало одним из самых успешных и широко освещаемых в медиа, а поход в суд закончился взысканием в ее пользу миллиона рублей.
Фото пресс-службы Bitte ruhe
— Это было долго и дорого, — делится Ксения Кудряшова. — Если честно, то изначально мы ни на что не надеялись, нам просто был интересен процесс, это была игра — получится или нет. Конечно, с одной стороны, когда дизайнера копируют — это комплимент, но с другой — мне это очень не нравится. Особенно когда мне в открытую говорили, «мол, я тут два сантиметра прибавлю, тут убавлю, и вы меня не засудите». И мне захотелось попробовать доказать, что авторское право у нас существует. В итоге мы победили. И это важно не только для нашего проекта, но и для всей сферы в целом. Мы показали, что это возможно.
— В вашем случае это более чем оправданно, так как у вас ценна именно идея. Ведь, самое неприятное — это когда то, что ты создал, перестает звучать как сделанное тобой. Дизайнер сегодня не может работать без юриста. Более того, его нужно выбирать тщательно, как члена семьи, как жену, мужа — поддержал ее Сергей Сысоев.
Таким надежным юристом, по мнению Екатерины Чуковской, может стать Руслан Гацалов, который твердо убежден в том, что креативному предпринимателю нужно отстаивать свои интересы.
— Защищать свои права, идти в суд или нет — выбор каждого человека, — отмечает юрист. — Однако он должен оценить рентабельность этого процесса, потому что всегда есть риски не получить ожидаемого результата. У судьи может быть плохое настроение, или судья почувствует себя критиком и попытается дать оценку художественной ценности того, что вы создали. Например, вы требуете компенсацию миллион, а судья оценит ваш дизайн, как у меня было в одном из регионов, — ему красная цена 10 000 рублей. Суд — это такой же бизнес-процесс, в который вы вкладываете ресурсы, деньги, юристов, экспертизу. Если это ваши последние деньги и есть серьезный риск неполучения нужного вам результата, то лучше, конечно, купить условную буханку хлеба, чем быть голодным, обездоленным и пытаться доказать в суде. Но если вы занимаетесь бизнесом, то защищать свои права нужно. Как показывает моя практика, со временем творческий человек ломается, когда видит, что то, что он создает, регулярно копируют. Такая несправедливость порой доводит до того, что люди перестают творить и разочаровываются в своей деятельности. У нас было очень много кейсов, связанных с дизайном одежды. Для того чтобы установить факт нарушения, необходимо доказать, что один дизайн является производным другого. Внешнее сходство — это лишь один из критериев. Суд всегда оценивает по основным отличительным характеристикам.
— В любом судебный процесс, через который я прошла, доставил мне удовольствие, — сказала Ксения Кудряшова
— Это все потому, что вы были со стороны истца, — парировал Гацалов.
По словами Ксении, она искренне надеется, что так будет и впредь, так как внимательно следит за тем, чтобы не делать то, что уже было до нее.
Вдохновение, копирование, апсайклинг...
Многие нарушения вызваны, по словам Руслана Гацалова, непониманием, как и на чем строится мир дизайна, что можно считать вдохновением, а что будет являться копированием.
— Когда архитектор Сантьяго Калатрава, увидев на улице лопух, создает на его основе проект вокзала с открывающейся крышей — это вдохновение. А когда начальник отдела дизайна одного из брендов отправляется в Европу на выставку, где смотрит, фотографирует, а затем делает на основе этого нечто, что пытается выдать за абсолютно новый дизайн, — это копирование. Если можно установить производный характер дизайна, значит, факт нарушения есть, — подчеркивает Гацалов.
Фото пресс-службы SERGEY SYSOEV
Дизайнер всегда должен быть крайне осторожен в этом вопросе, уверен Сергей Сысоев.
— Сейчас я работаю с Императорским фарфоровым заводом. Коллекция построена на том, что все чашки, блюдца — разные. В дизайне я использовал архитектурные элементы. На эту идею меня натолкнули старинные гравюры. Казалось бы, что проще, взял гравюру и напечатал на блюдце. Но чтобы это стало современным дизайном, все элементы архитектурных фрагментов, были прописаны в гравюрной технике, но в цифровом виде, — подчеркивает дизайнер.
На вопрос, считать ли апсайклинг копированием, спикеры единодушно ответили, что если это реальная переработка, то никаких нарушений они не видят.
— Если круто переработано, если человек талантливый и подошел к делу творчески, то почему бы и нет. Возможно, я бы даже попросила поносить вещь, где есть частички моего бренда, — говорит Ксения Кудряшова.
Руслан Гацалов подчеркнул, что здесь очень важно доказать сам факт переработки. В таком случае это нельзя считать копированием.
Сергей Сысоев привел в пример коллекцию стульев, созданных в линейке Sergey Sysoev Home, где в обивке были использованы итальянские ковры 50–70-х годов.
Право на учебу
Но что делать, если дизайнер взял на вооружение метод, изложенный в образовательной литературе, курсе или мастер-классе.
— Люди специально создают технологии моделирования, они зарабатывают на выпуске книг, лекциях и мастер-классах. Это созвучно тому, что кто-то когда-то изобрел втачной рукав или рукав реглан. Если человек выпускает обучающие материалы, то рассчитывает на то, чтобы это продвигалось. У нас на кафедре дизайна костюма преподают сразу несколько методик моделирования, — говорит Сергей Сысоев.
По словам Екатерины Чуковской, авторское право довольно лояльно к любым социально ориентированным практикам, то есть в учебных целях можно и цитировать, и использовать в качестве иллюстраций любое изображение.
Однако в практике Руслана Гацалова в данный момент есть дело, где клиента обвиняют в том, что он обучал методу сквозной вышивки. Гацалов надеется, что ему удастся отстоять интересы клиента и доказать, что обучающий курс никак не нарушает права представителей русского народного промысла.
— Если человек производит на продажу товар, украшенный крестецкой строчкой, он должен нести ответственность, но если всего лишь обучает, то нет, — отмечает юрист. — В России более 50 учебно-методических пособий, по которым обучали как в советское время, так и сейчас.
Жизнь в розовом цвете
Еще один важный вопрос — использования цвета в качестве товарного знака. И если голубой — это всегда Tiffany, то оранжевый крепко ассоциируется с Hermès, а розовый — с домом Valentino.
Кстати, как рассказала Екатерина Чуковская, первым «застолбить» цвет за собой додумался далеко не дизайнер, а производитель стекловаты.
— В контексте своего бренда мне это не актуально, потому что у нас нет ресурсов, чтобы зарегистрировать свой цвет, но для более крупного модного дома мне кажется это оправданным. Когда видишь платье ярко-розового цвета, то понимаешь, что это Valentino, — говорит Ксения Кудряшова.
По мнению Сергея Сысоева, это скорее вопрос пиара, чем дизайна.
— Я работал в коллаборации с известным химиком Александром Михайловичем Андриевским, поэтому точно знаю, что, во-первых, из-за строения глаза цвет всеми воспринимается по-разному, во-вторых, он меняется в зависимости от текстуры, на которой напечатан. Хорошо, конечно, когда тебя идентифицируют по цвету, но запретить его использовать другим — это перебор. Мне кажется, куда важнее защищать технологии производства. Например, у Андриевского несколько патентов на изобретенные им технологии, — говорит Сысоев.
Руслан Гацалов убежден, что регистрация цвета очень сильно помогает в ювелирном деле.
— Например, есть ювелиры, которые используют в своих произведениях глазурь. Чтобы получился уникальный цвет, они комбинируют разные оттенки. И, как показала практика, в большинстве случаев мошенники копируют как раз цветовое решение. Сталкиваясь с таким правонарушением, мы понимали, что судебное разбирательство не слишком перспективно и слишком рискованно. Решением стало регистрация цвета как товарный знак.
По мнению Екатерины Чуковской, сессия показала, насколько юридические знания нужны всем креативным предпринимателям, чтобы обезопасить себя и свои произведения от ненужных разбирательств.
Автор: Ксения ПОЗДНЯКОВА
