Для российских кинематографистов и кинопрокатчиков наступает своего рода час икс — так называемая «новогодняя битва», во время которой за внимание и любовь аудитории борется сразу несколько потенциальных фильмов-миллиардников. В этом году претендентов на победу три, и один из них — сказочный блокбастер Игоря Волошина «Буратино», снятый кинокомпаниями «Водород» и Art Pictures Studio (при участии «Национальной Медиа Группы» и финансовой поддержке Фонда кино).
Какие сюрпризы готовит новая история про деревянного человечка? Можно ли назвать ее ремейком классического хита 1975 года? И почему для съемок понадобилось построить целый город? С этими вопросами мы обратились к сооснователю и генеральному директору кинокомпании «Водород» Михаилу Врубелю.
Фото предоставлено пресс-службой НМГ
— Михаил, до «Буратино» кинокомпания «Водород» никогда не снимала сказок. Почему вы вдруг решили присоединиться к сказочному марафону?
— Мы всегда делали ставку именно на разнообразие жанров. Если помните, история кинокомпании «Водород» началась с комедий: у нас были «Джунгли» и «Призрак» режиссера Александра Войтинского, потом была фантастика — «Притяжение» и «Вторжение» Фёдора Бондарчука, музыкальная франшиза «Лед», научно-фантастический триллер «Спутник» Егора Абраменко и т. д. Все это время сказка оставалась для нас неизведанной территорией: ни «Водород», ни «Арт Пикчерс» в этой зоне никогда не работали, поэтому было дико интересно. А что касается фантастики, то мы продолжаем экспериментировать в этой области: в апреле 2027 года будем выпускать «Весельчака У» Александра Андрющенко.
— И как вам на территории сказки?
— Классно! Ты сталкиваешься и со своим детством, и с детством всей команды — причем очень глубоким, о котором давно забыл. Оно ведет тебя в мир безудержных фантазий. А ведь даже научная фантастика требует от тебя жестких ограничений. Ты не можешь в этом жанре делать абсолютно всё. Ты можешь делать только то, что в состоянии объяснить. Остальное — не можешь. А в сказке ты не ограничен ничем. И это невероятно крутой опыт.
— Ваш предыдущий блокбастер — «Сто лет тому вперед» — очень смело работает с литературным материалом. «Буратино» же к привычному сюжету привязан гораздо сильнее…
— Потому что «Буратино» — классика. Мы, конечно, кое-что адаптировали, кое-что поменяли, но лишь немногое. И такой подход был взвешенным решением. Мы пошли путем переосмысления классики, а не создания совершенно новой истории.
— Тем не менее без новаторского подхода не обошлось: это чувствуется и в визуальном решении, и в выборе тем, которых в предыдущих версиях сказки не было.
— Я бы сказал, что самое значимое новаторство связано с изображением главного героя. Он у нас создавался при помощи новейших компьютерных технологий. Однако такое решение сразу же перебросило нас в зону эксперимента, потому что игровых картин, где в центре оказывается компьютерный персонаж, в российской киноиндустрии практически нет. Это был своего рода вызов, потому что в таких ситуациях никогда не знаешь, получится или нет. К счастью, все получилось супер.
Во-вторых, мы тщательно проработали характер Буратино, который в нашем фильме находится в поисках любви и в итоге эту любовь обретает. Я говорю о безусловной родительской любви, в которой нуждается любой из нас. В остальном мы старались сохранить 90 процентов ДНК того Буратино, которого все мы знаем: в фильме звучит музыка Алексея Рыбникова, а на экране — все те же актеры театра, папа Карло, Карабас, Дуремар, Алиса и Базилио… Да, все образы мы переосмыслили, но все составляющие этой сказки были сохранены.
Фото предоставлено пресс-службой НМГ
— Как бы то ни было, в характере Буратино появилась новая черточка: он чувствует себя ущербным, недостойным отцовской любви.
— Мы все — кто-то в детстве, а кто-то в подростковом возрасте — ищем ответ на вопрос: «Кто я и для чего я нужен? И кому я реально дорог, а кому нет?» На эти же вопросы пытается ответить и Буратино. Только он их воспринимает особенно остро. Потому что он знает, что отличается от всех вокруг. Он деревянный.
— Вариант инаковости?
— Да, но мы все так чувствуем себя в детстве. Есть весь мир, а есть мы. И Буратино как персонаж — метафора любого из нас. Отличие в том, что мы-то взрослеем и ощущение обособленности постепенно проходит. А Буратино со своей деревянностью остается навсегда — и ему нужно к ней приспособиться. И в этом смысле нам кажется, что мы нашли какой-то ключик (надеюсь, золотой!) и поняли, как обходиться с этим персонажем, в 2025 году.
— То есть, грубо говоря, месседж фильма можно сформулировать как «Прими свою деревянность»?
— Я бы сказал проще: прими себя. Каким бы ты ни был, ты точно прекрасный и тебя любят.
Фото предоставлено пресс-службой НМГ
— Другие персонажи тоже заметно изменились. К примеру, «подопечные» Карабаса сильно повзрослели…
— Тягаться с классическими персонажами — тупиковый путь. Поэтому мы искали абсолютно новые образы и подходы. А что касается возраста… Нам было важно, чтобы артистов театра Карабаса сыграли конкретные актеры: Марк Эйдельштейн, Рузиль Минекаев, Анастасия Талызина, Степан Белозёров… Мы хотели поработать с ними, а им было интересно попробовать себя в этих образах. Важен и другой аспект: среди детей и подростков практически невозможно собрать ансамбль из уже раскрывшихся звезд. Плюс сегодня даже дети хотят смотреть на тех, кто взрослее их.
— Для фильма на территории кинопарка «Москино» вы построили итальянский мини-городок конца XIX века: с настоящей брусчаткой, с фонтанами и огромным количеством мелких деталей. Не было искушения как-то упростить задачу?
— Благодаря Сергею Семеновичу Собянину у кинематографистов появилась абсолютно уникальная возможность по-новому работать с декорациями. Наш маленький итальянский городок мы строили совместно с Москвой, а ей важно, чтобы он остался как туристический объект. Конечно, если бы мы его строили в одиночку, натуральной брусчатки могло бы и не быть. Практического смысла для кино она не имеет. Но так как городок остается, то мы, готовя вторую часть фильма, даже собираемся его достраивать. А летом будем проводить там музыкальные спектакли. Да и сам парк «Москино», я надеюсь, продолжит активно развиваться и в недалеком будущем превратится в микс российского Диснейленда и студийного Голливуда.
— Вы сказали о музыкальных спектаклях. Насколько важно сегодня создавать мультивселенные вокруг проектов: выпускать книги, спектакли, игрушки, мерчи?..
— Раньше у нас не было больших возможностей этим заниматься, потому что голливудский контент своим агрессивным мерчандайзингом забивал все полки магазинов. Я с большой любовью отношусь к голливудским персонажам, но, когда Голливуд с нашего рынка ушел, все крупные стратегические партнеры, смотревшие раньше исключительно в их сторону, обратили внимание на российское кино и на анимацию. И тут дело даже не в монетизации, хотя она тоже, безусловно, играет свою роль. Гораздо важнее то, что твои герои получают множество точек соприкосновения с потенциальной или реальной аудиторией. Зритель посмотрел фильм, потом сериал, купил игрушку для ребенка, сходил с ним в тематический парк, на спектакль, приобрел какой-то продукт, привязанный к нашему бренду, и т. д. Получение такой возможности является фундаментальным изменением для любой кинокомпании.
— То есть крепнет эмоциональная связь со зрителями и при выходе сиквела им будет проще сделать выбор в пользу франшизы?
— Именно.
— Тогда вопрос по поводу продвижения: какие еще секретные стратегии мы пока не позаимствовали у Голливуда?
— Все приемы, которые применяет Голливуд в плане продвижения контента и его маркетинга, российская киноиндустрия успешно освоила. Проблема в том, что сейчас у нас не так много интернет-площадок для промоушена видеоматериалов. Иностранные соцсети потеряли для России свое значение, а российские аналоги пока только наращивают мощности. Да, есть ВК и Rutube, но их недостаточно.
— А что можете сказать о продвижении наших блокбастеров на мировом рынке?
— У нас есть отдельные, очень успешные кейсы, но, если говорить об индустрии в целом, мы пока не научились делать блокбастеры для всего мира. И тут вопрос не столько производства, сколько гигантских инвестиций в маркетинг, соразмерных с вложениями Голливуда. А их рекламные бюджеты могут доходить до сотен миллионов долларов. К таким вложениям никто не готов: ни частные инвесторы, ни государство. Что же касается российского зрителя, то здесь мы на равных конкурируем с голливудской продукцией. И когда все спрашивают, что же будет, когда в наши кинотеатры вернется Голливуд…
— А что будет?
— Да супер все будет. Во-первых, мы расширим жанровый репертуар, во-вторых, не потеряем ощущение конкурентности. А конкуренция — это всегда здорово. Ведь чем хороши «новогодние битвы»? В этот период у нас выходит в прокат два-три крупных блокбастера — это невероятная конкуренция в производстве, в маркетинге, в битве за аудиторию и т. д.
— Напоследок давайте поговорим о взаимоотношениях продюсера и креативной команды. В представлении обывателя продюсер — некий Карабас Барабас, чьи приказы не обсуждаются…
— Так в нашем фильме даже Карабас в итоге меняется… А если серьезно, то кино — это всегда соавторство. По-другому не получается. Ты не можешь передать ответственность сценаристу или режиссеру, если не делишь с ними процесс принятия решений.
Ты не можешь сказать человеку: «Иди и снимай, но снимай так, как говорю тебе я». Снимать-то все равно он будет. Поэтому, отвечая на такие вопросы, я всегда вспоминаю метафору, придуманную режиссером Егором Барановым. Он сказал, что у фильма всегда есть папа и мама. Мама — это режиссер (или сценарист на раннем этапе), а папа — продюсер. Но каким бы ни был папа хорошим, он не вынашивал и не рожал. А режиссер — и вынашивал, и рожал. Это объективно, исходя из времени, затраченного на проект. Да и папы всегда очень разные. Это может быть «отец», который только деньги «ребенку» переводит, или «воскресный папа»… Или же полноценный «отец», который внимательно следит за развитием «малыша».
— А те молодые продюсеры, которые сегодня приходят в индустрию, к какому типу «отца» относятся?
— Молодые продюсеры — а где они? Их же практически не видно. Во всяком случае, мне. Когда мы начинали, в кино пришла мощная волна очень ярких людей: Эдуард Илоян, Петя Ануров, Илья Бурец, Илья Стюарт — всех и не назову. Но сейчас я не вижу тех, кому 30 лет и кто продюсирует фильмы и сериалы. Скорее всего, в связи с появлением огромного количества онлайн-платформ и медиахолдингов все молодые продюсеры идут работать туда. Насколько такой подход окажется продуктивным для киноиндустрии, время покажет.
Автор: Вера Алёнушкина
