Игорь Панкратов – художник, участник московских, всероссийских и международных выставок. Его картины размещали в ЦДХ, Манеже, на Кузнецком мосту. Также Игорь Панкратов – член Международной федерации художников и Творческого союза художников. Он провел 7 персональных выставок в России и за рубежом. В 1990 году организовал арт-группу «Аванпост».
В беседе с адвокатом, автором подкаста «Право на ответ», Русланом Дарякулиевым, Игорь Панкратов поделился своими размышлениями о том, почему современный авангард зачастую оказывается некачественным, как рождаются образы химер и подземных жителей, почему академическая школа является фундаментом любого искусства, а также обсудил, сможет ли искусственный интеллект когда-нибудь заменить душу художника.
В интервью Игорь Панкратов рассказал и об истории группы «Аванпост», о том, как преодолевал страхи и справлялся с сонным параличом с помощью пастели, а также дал творческие советы для начинающих художников.
Фото предоставлено Русланом Дарякулиевым
— Расскажите, как появилась группа «Аванпост»?
— Группа «Аванпост» была создана в 1986 году как альтернатива Союзу художников СССР, где групповщина не поощрялась. Тем не менее мы решили создать свое объединение, которое имело определенное направление в искусстве. Искусствоведы обозначили его постмодерном, но мне это слово не очень нравится. У нас было собственное направление — без названия. Но так повелось, что мы назывались постмодернистами. Первая выставка прошла очень удачно, и после нее группу заметили. Нас поддержал президент Творческого союза художников России Эдуард Николаевич Дробицкий. Благодаря ему мы стали выставляться в таких престижных залах, как «Кузнецкий Мост 11», Центральном доме художника и так далее.
— Как сейчас, на ваш взгляд, обстоят дела с авангардной живописью?
— К сожалению, очень много некачественных работ, которые сложно назвать живописью.
— А как отличить качественную работу от некачественной?
— Еще в институте нам говорили, и потом эту мысль встречал у известных искусствоведов: картина должна быть «сделана» — то есть каждый мазок должен быть просчитан. После посещения хорошей выставки настроение становится приподнятым, потому что энергетика от картин положительная. Художник вкладывает свою энергию в произведения и отдает ее зрителю через картины. А после многих современных выставок в модных залах чувствуешь лишь опустошение.
Фото предоставлено Русланом Дарякулиевым
— Какие картины лично вам не нравятся?
— Дилетантские. Начиная от Анри Руссо и заканчивая Нико Пиросмани. Это примитивизм, но он тоже может быть «сделанным». Если у тебя нет академического образования, то не надо писать картины. Все пришли к авангарду через академическую школу. Возьмите того же Пабло Пикассо — я видел его юношеские работы из Испании. Это такое блестящее знание анатомии, очень качественные работы, хотя он еще только учился и ему было 17 лет. И потом он мог себе позволить перейти к кубизму.
— То есть даже в картинах Иеронима Босха есть элементы академического образования?
— Разумеется. Тогда не было академического образования в современном понимании, но были мастерские, где ученики получали то самое фундаментальное образование.
— В ваших картинах прослеживается сходство с живописью Босха. Одна из работ напоминает его стиль, будто Босх создавал ее под музыку Iron Maiden. Повлиял ли мастер на ваше творчество?
— На меня повлияли многие художники — и Босх, в частности. Но больше всего — Франсиско Гойя. У нас в ГМИИ им. Пушкина, к сожалению, не очень большое собрание, но я видел его работы в музее Прадо. В них много сюрреализма, хотя он был придворным художником, писал портреты. Когда присмотришься к ним — они все карикатурные. Но к нему стояла очередь.
— Ваши картины — это предмет интерьера?
— Нет, конечно. Их стиль довольно агрессивный. Хотя они висят у меня на стенах, и я так живу.
Фото предоставлено Русланом Дарякулиевым
— Где и как их можно купить?
— Я уже давно не выставлялся, так что теперь только у меня. Но я надеюсь, что сделаю персональную выставку. Хотя это не быстрый процесс. Стена должна «работать», учитывая колористику, количество картин. Так что нужно подбирать. Мне не хочется приглашать других художников, разве что одного скульптора.
— Какая из ваших серий была самой популярной среди коллекционеров?
— В основном спросом пользовались мои «химеры».
— «Химеры» — это серия «Подземные жители»?
— Нет, «Подземные жители» появились позже. Это отдельные вещи, я даже не знаю, к чему их причислить.
— А откуда приходят такие странные образы — «химеры», «подземные жители»?
— Очень часто вижу их во сне. У меня бывают видения, которые после пробуждения сразу зарисовываю: делаю небольшой эскиз, а потом уже дорабатываю его в голове. «Подземные жители» возникли лет 15 назад. Мне кажется, это первожители, которые в наше непростое время начали вылезать и «будоражить» землю, хотя раньше спокойно жили у себя внизу.
— Это суккубы и инкубы?
— Да, у меня есть такой диптих. Сначала написал суккуба, но потом подумал, что она будет тянуть из меня энергию, и дописал к ней инкуба — пусть сбалансируют друг друга.
— Что вы можете посоветовать начинающим художникам?
— Главный совет — много работать, постоянно совершенствоваться и периодически возвращаться к академическому рисунку. Это как любой выдающийся музыкант, который садится за рояль и играет гаммы. Помню, на ретроспективе Александра Иванова в Третьяковке видел его гипсовые натюрморты: кубик, шарик, пирамидку. Обычно их рисуют в студенческое время. Но он писал их, будучи состоявшимся мастером, когда вернулся из Италии и, если не ошибаюсь, уже создал «Явление Христа народу». Но он продолжал делать такие рисунки.
— То есть за сильным авангардом всегда стоит классическая школа?
— Безусловно. Авангард должен на чем-то основываться. Пикассо, например, вдохновлялся африканской скульптурой. Я тоже ею увлекался, но сейчас меня привлекает пермский звериный стиль — очень интересный и странный.
— Что его характеризует?
— Изображения животных, подсмотренные в пещерах под Пермью, своего рода наскальная живопись. Вспоминается рассказ писателя-фантаста, где художнику так понравилась написанная им работа, что он в нее вошел и очутился в первобытном обществе. Он наблюдает, как пещерный живописец рисует сцены охоты, и тот протягивает ему кисть с охрой и говорит: «Попробуй». Сделав несколько мазков, художник вернулся в реальный мир, где стал гением. То есть вот таким образом он забрал с собой секреты живописи.
— А каков ваш секрет?
— У меня нет секретов. Просто картину нужно «сделать» – каждый мазок, композиция, ритм должны быть продуманы. Над каждым движением необходимо думать.
— Давайте поговорим о процессе создания картины. Как долго она пишется?
— Картина дольше пишется в голове. Затем дозревает в эскизах и переносится на холст. Это уже механическая работа. Картина уже написана в голове. Поэтому вопрос «Как долго пишется?» имеет два ответа — можно вынашивать образ годами, а на сам перенос уходит обычно месяц-два.
— Сегодня искусственный интеллект может создать изображение практически мгновенно и даже оживить его. Как вы относитесь к использованию ИИ в живописи?
— Это очень интересно, но никакой ИИ не заменит творчество. Мы вкладываем в картину свою душу и энергию, которую затем передаем зрителю. Мне кажется, вряд ли искусственный интеллект на это способен. Хотя в фантастических фильмах роботы очеловечиваются. Тем не менее... Когда человек, не владеющий техникой рисования, просит ИИ визуализировать свой сон — разве это творчество? Нет, потому что душа в такую работу не вкладывается.
Например, я зарисовал пастелью свои страхи. Долгое время меня мучил сонный паралич — каждую ночь приходило какое-то существо и меня пугало. В нынешнем возрасте я уже ничего не боюсь, кроме потери зубов в драке, — дорого стоят. А тогда боялся ложиться спать. Я быстро накалывал на стену бумагу, брал пастель — она быстрее красок — и зарисовывал это состояние. Получилась целая серия. Потом существо от меня отстало. Не знаю, кто это был или что, но после того как я зарисовал — все ушло.
— Вы пишете на заказ?
— Иногда приходится брать заказы — в таких случаях я, можно сказать, переступаю через себя. В основном это пейзажи, которые пишу для заработка.
— А когда вы таким образом переступаете через себя, творческая энергия все равно передается на холст? Она сохраняется?
— Конечно, передается! Не могу же я отключить эту энергию по желанию. Иногда, пока пишешь очередной пейзажик с закатом, так и хочется вдруг изобразить какого-нибудь монстра, вылезающего из воды, чтобы оживить сюжет. Но приходится себя сдерживать, ведь заказчик ждет именно традиционный пейзаж.
— В каких городах мира можно увидеть ваши работы?
— Основная часть моих картин находится в в Русском музее в Стамбуле, который мы когда-то помогали открывать. Там даже висят несколько моих полотен на православную тематику. Был тогда немного удивлен: «У вас ведь мусульманская страна». А мне ответили: «Это же называется Русский музей, поэтому, пожалуйста, оставляйте».
Еще есть в Fay Gold Gallery в Атланте, где проходила моя персональная выставка. Все работы тогда были куплены, так что они теперь находятся по всей Европе. А вот в Австралии и Новой Зеландии моих картин нет.
